Я ко всем обращаюсь подругам:Отложите на время дела.Хочу рассказать на досуге,Как девчонка на свете жила.Дружила она с мальчишкойИ, между прочим, давно.Любила хорошие глаза,Любила ходить в кино.Была простою девчонкой,Как все мы, как ты и я.И голос был звонкий,И взгляд самой яркой звезды.Мальчишки ее уважали.Любили ее глаза.Даже письма писалиИ звали ее Стрекоза.А Наташка все чаще и чащеСмотрела Олегу в глаза.Олег сначала скрывал от СветкиИ стал обходить Светкин дом.С Наташкой все чаще гулял,О Светке совсем забывал.Светка терялась в догадках,Решила, что болен он.Для нее оставалось догадкойПочему нет Наташки давно.И вот Стрекоза у порога.Стоит, не решаясь зайти,Стучит...Вышла женщина (наверное, мама его)Она спросила:«Наташа?» — «Нет, Света».Света вздохнула тяжело.Закрыв глаза, пошатнулась.Не помнив, как до дому летела,Кусая губы до крови.«Нет! Нет! Не надо! Шутка!Все это не правда! Ложь!»Ведь я любила его жутко!А он изменил, ну что же,Не буду мешать им обоим,Не стою Наташки его.И жить мне не стоит, не стоитЖила лишь я для него.Она бумагу схватила,Ему письмо написав,И, тяжело дыша,В сердце себе вонзилаОстрый конец ножа.«О, боже! Не надо! Не надо!Зачем». — Тут вбежала мать:«Светка, дочка! Боже!Милая дочка, что с тобой?Кровь?Дочка, проснись!»Но Света все так же лежала,Уже перестала дышать.На кровавой груди лежала,Поседевшая от горя мать.С белым лицом, в белом платье, в фате.Лежала в гробу стрекоза.Олег впервые заплакал:«Ну, Светка, открой же глаза.Ну, как же ты, моя милая,Какой глупец я, глупец!Как без тебя буду жить я,Не смогу я жить наконец?»Тут подошла ее мама.От слез потемневшие глаза.«Вот письмо» — сказала она.«Светка, моя стрекоза!»Олег читал записку.Читал, и слезы лились из глаз.«Милый Олег,Сейчас я умруНо знай, лишь тебя одногоЯ люблю.А счастья желаю тебе и ейПусть не будет измены в жизни твоей».Олег бежал по дороге,От горя подкосились ноги.Скрип тормозов, закрылись глазаИ губы шептали: «Моя стрекоза».
Тетрадь с рассказом получена от Е. Корепановой, г. Шадринск, 1993 г.