Рукопожатия границ

Хлопотов побрел вдоль кромки, всматриваясь в темноту. Наконец он заметил несколько крупных ледяных глыб, они медленно покачивались, успокаиваясь. Костя прикинул расстояние между глыбами и не знал, что делать с автоматом. Если бы Хлопотов перебирался вплавь, то автомат бы держал над водой в руке, но сейчас придется цепляться руками за края ледяных глыб и автомат можно выронить. Тогда какой он боец? Ежа и того голыми руками не возьмешь, а те двое, видимо, опытные и сумеют огрызнуться. Закинуть автомат за спину, чтоб обезьяной карабкаться с льдины на льдину? Ишь сколько мелкого ледяного крошева!..

А как один переберется через фарватер Молчанов? Сумеет ли? (В том, что Семен будет переправляться, Костя не сомневался.) Случись что, скажут: бросил товарища в беде… Нет. Беда вон там, впереди, с рюкзаками на спинах идет к нашему берегу. Может, выстрелить, дать сигнал и потом думать о переправе? Привлечь внимание групп перехвата. Но они тогда пойдут на звук выстрелов и могут миновать нарушителей. Начальник заставы знает свое дело, и он направил группы так, что и мышь не проскочит. Сигналы же могут сбить их с толку.

Больше нельзя было медлить. Костя закинул автомат за спину, примерился и прыгнул.

Потом Костя никак не мог вспомнить со всеми подробностями свои действия. Льдина упруго качнулась, и край ее ушел в воду. Цепляясь за острые края излома, Хлопотов все быстрее и быстрее карабкался по ней. Чавкала вода. Косте показалось, что он стремительно бежит на четвереньках по вращающемуся ледяному кому. Краем глаза он заметил рядом другую льдину, оттолкнулся от нее ногой и шлепнулся плашмя на следующую. Автомат больно ударил по затылку. Костя ткнулся лицом в воду. Она была настолько темной, что Косте показалось, теперь не отмыться от нее вовек.

Если на первой льдине Костя походил на обезьяну, то с этой, оттолкнувшись руками и ногами, он прыгнул лягушкой. Ящерицей переполз на следующую и уже у самой кромки фарватера превратился в тюленя, погрузившись в воду по шею. Хорошо, что лед под толстой шубой снега сохранил твердость и кромка была крепкой. Костя боком выполз на лед, откатился от края метра на два, вскочил и, на ходу очищая автомат от налипшего снега, вновь устремился в погоню.

Но вот сквозь бисер пота на бровях и ресницах, сквозь шабаш и кутерьму огней Костя разглядел впереди темное пятно. Напрягая до боли зрение, он пытался различить — один впереди или двое, но видел только пятно.

Он поднял автомат стволом кверху, и показалось, что ремень зацепился за что-то, какая-то сила тянула оружие вниз. Простучала короткая очередь. Автомат чуть не вырвался из рук, и последние пули ушли в сторону нарушителей, просвистев над их головами.

Только сейчас понял Костя, как он измотался: оружие не мог удержать в руках! Хлопотов опустился на одно колено, положил на другое автомат и стал ждать. Темное пятно впереди уменьшилось: видимо, нарушители тоже присели.

Судорожно дыша, Костя следил за пятном, решив, что, если нарушители тронутся дальше, откроет огонь. Он уже не верил, что сможет сделать еще десяток шагов. Пятно впереди не шевелилось.

Прошла минута, вторая, третья. Услышав за спиной шум, Хлопотов обернулся:

— Кто идет?

— Я… Молчанов, — донеслось в ответ.

Он подошел и тоже рухнул на одно колено. Несколько секунд оба молча и жадно дышали.

— Они? — спросил Молчанов.

— Кажись, они, — ответил Костя.

На плечи давила огромная тяжесть, хотелось уронить голову на колени… Хлопотов со стоном поднялся и тихо спросил:

— Цел, значит. Я боялся…

— Отойди вправо метров на пять и прикрой. Я пойду за ними. Потом приближайся и держи под прицелом… Понял?

— Понял. Слушаюсь, — ответил Молчанов и побрел в сторону, Когда он остановился, Хлопотов направился к нарушителям.

Подойдя шагов на пять, Костя увидел двух человек. Один лежал на боку, уткнувшись лицом в снег, второй сидел, откинувшись на спину и вытянув ноги. Рот его был открыт, глаза тускло поблескивали.

«Неужели я попал в них?» — испугался Костя. Теперь он различил, как изо рта сидящего вылетал пар. Нарушитель дышал хрипло, часто, по-собачьи. Лежащий судорожно вздрагивал и жевал снег.

— Руки вверх! — просипел Костя.

Один из них продолжал грызть снег. Другой поднял руки до плеч и бессильно уронил их; не закрывая рта, он отрицательно мотнул головой.

Костя почувствовал, что и у него самого кружится голова и нестерпимо хочется сесть в снег. Надо обыскать нарушителей, а тело одеревенело, и автомат был таким тяжелым, что ныли руки. Переведя дыхание, Хлопотов крикнул:

— Молчанов и остальные, ко мне!

Через несколько дней после вечерней поверки, проходя мимо Хлопотова, старшина негромко бросил:

— Зайдите ко мне, товарищ младший сержант.

В каптерке пахло кожей, сукном, маслом. Над столиком ярко горела лампочка. Старшина положил комплект обмундирования.

— На, новенькое. Матерьяльчик! А свое сдай.

— Товарищ старшина, у меня срок не вышел.

— Переодевайся. Старшина без запасов — что винтовка без патронов. А это — в ветошь. Шесть часов потом мыл…

Когда Костя переоделся, старшина осмотрел его и сказал басом, глядя в пол: