Рукопожатия границ

Силы покидают его. Он понимает, что дальнейшее бегство не имеет никакого смысла. Ему придется принять последний бой. В его положении любой риск не очень страшен. Перед ним огромная скала со снежными навесами. Надо воспользоваться случаем. Белый лыжник прячется за скалой. Подпускает поближе Митренгу. Тридцать метров… двадцать. Нарушитель сжимает палец на спусковом крючке пистолета. Нет… еще рано… Усилием воли он старается успокоить дрожь затекших мускулов… Выстрел должен быть точным. От этого выстрела зависит все. Спокойно… только спокойно… Пятнадцать метров. Вот теперь можно — и нажимает на спусковой крючок. В ушах стоит еще шум от выстрела. Снежная пыль заволакивает глаза, и вдруг он чувствует, что сам падает в ледяную пропасть. Он теряет сознание.

Очнувшись, осматривается. Он находится на небольшом выступе. Внизу под ним лежит огромное снежное поле, но оно не похоже на то, которое он видел до этого. «Лавина», — промелькнуло у него в голове.

Должно быть, выстрел вызвал лавину. К счастью или несчастью, там, где они находились, снега было немного. Его только отбросило на несколько метров вниз, и он задержался на узкой площадке. А может, их обоих увлекла с собой лавина? Хотя настоящая лавина началась позднее. Тот тоже, должно быть, долго катился вниз, ибо у него была содрана кожа на лице, а одежда облеплена снегом. Сбоку — дыра. Белый лыжник закрывает глаза, и лицо его передергивает усмешка. Значит, он все же не попал. Что за неудача! Если бы на сантиметр правее. И если бы не это падение. Злобным взглядом он смерил коренастую фигуру Митренги. Оказывается, этот тип первым пришел в себя и отгреб его из снега, возвратил к жизни. Теперь он целиком находится в его власти. Нарушитель с грустью посмотрел вниз. Лучше было бы погибнуть там, под грудами снега.

— Пошли! — услышал он вдруг охрипший голос Митренги.

Белый лыжник пошевелил руками и ногами. Они были целы, но ныли от боли. Он потрогал одеревеневшими пальцами лоб и вздрогнул, увидев на ладони размазанную кровь. Вероятно, он где-то здорово ударился. Но это чепуха. Лоб целый.

— Ну, пошли! — тормошил его Митренга.

Лыжник сделал вид, что хочет встать, и со стоном схватился за ногу.

— Ты что, вывихнул ногу? — Митренга потянул его за ногу.

Белый лыжник застонал и упал на снег, как человек потерявший сознание от боли.

Митренга отстегнул ему лыжи. Одна была сломана. Он пробормотал себе что-то под нос. Осмотрелся вокруг. Только теперь Белый лыжник понял, что тот один, что это какой-то случайный «зеленый». А может быть, даже и не пограничник. Нет, это пограничник. Белый лыжник увидел ремень с кобурой и зеленую рубашку, выглядывавшую из-под разорванного свитера. На минуту в его голове мелькнула надежда: а что, если тот оставит его здесь и пойдет за патрулем. Тогда… Тогда еще не все потеряно.

Но и эта надежда погасла так же быстро, как и появилась. Пограничник отвязал от пояса веревку и, пыхтя, начал связывать ему руки и ноги. Нарушителю не оставалось ничего другого, как снова сделать вид, что он потерял сознание.

Тем временем пограничник ухватился за конец веревки и потащил его по снегу как какую-то поклажу. Это было не так приятно. Он громко вскрикнул. Митренга остановился.

— Подождите, — выдавил он из себя. — Я попробую идти сам.

Митренга развязал его, протянул ему палку от лыж, но веревки не отпустил.

— Иди впереди, — пробормотал он.

Белый лыжник, прихрамывая, медленно потащился вперед. Было два часа дня. О том, чтобы добраться до погранзаставы засветло, нечего было даже мечтать. Но Митренга надеялся, что встретит на перевале пограничный патруль. На беду, началась метель. Видимость ухудшилась. Горы закрыла густая снежная пелена. Ветер сбивал их с ног. Не хватало дыхания. Разумеется, о том, чтобы подать сигнал тревоги, не могло быть и речи. Ужасный стон бури заглушал все.

Прежде чем они дошли до перевала, их застала темнота. Митренга потерял ориентацию. Его компас разбился во время падения. Белый лыжник с каждой минутой терял силы. Сказывались усталость, холод и голод. Нарушитель уже давно перестал изображать из себя раненого. В этом не было необходимости. Он и так от любого порыва ветра падал на снег.

Дальнейший путь в этих условиях не имел никакого смысла. Достигнув небольшой котловины, кое-как закрытой от ветра, Митренга разгреб снег до самой земли, решив переждать здесь ночь и метель. Он связал пленному руки и ноги, обстругал ножом сломанную лыжу и развел огонь. Согрев воду в котелке, достал сухари, покормил пленного и подкрепился сам. Потом сел на лыжи, голову положил на колени и сонно уставился на огонь.