Рукопожатия границ<br />(Сборник рассказов)

— Снимите кольцо.

Человек словно окаменел, только глаза его перебегали из угла в угол, от окна к двери. Было тихо.

— Вы можете получить деньги вместо кольца, — сказал он. — Доллары…

— Снимите кольцо, — повторил стражмистр выразительно. — Иду за вами от Больших болот.

— Много долларов…

— Я хочу кольцо. Я верну вам его. Хочу только посмотреть на него.

— Это излишне, — сказал устало человек. — Послушайте, мы с вами могли бы…

— Ни одного движения! — приказал стражмистр, доставая наручники.

Поезд остановился.

Из последнего вагона вышли на пустой перрон два человека и направились к освещенной станции: мужчина с руками за спиной, заключенными в наручники, и пограничник. В кармане стражмистра лежало аккуратно завернутое в носовой платок обручальное кольцо с короткой надписью: «Е. Г. Берлин, 19.9.1944 года».

А на дворе все еще свирепствовала вьюга.

Рудольф Кальчик ТОЛЬКО ДОЛГ

от познакомьтесь. Неторопливо, чуть опустив голову, входит в помещение пограничной комендатуры герой нашей истории. Нет, он еще не седой — только на висках, обрамляя узкое неулыбчивое молодое лицо, будто выпал первый снежок. Сейчас лейтенант Иржик посмотрит на вас, и вы увидите глубоко запавшие темные глаза, встретитесь с его прямым добрым взглядом.

Он садится, качает головой:

— А зачем обо всем этом говорить? Ведь ничего не произошло.

— Думаю, что надо.

Но лейтенант Иржик явно другого мнения.

— Что было, то прошло. И сейчас это может выглядеть так, будто я хочу набить себе цену.

— А как же с молодыми пограничниками? Вы же сами говорите о силе примера.

— Вам следовало бы написать о том, как вернулась ко мне жена… через несколько лет. Только это была бы очень банальная повесть. Повесть о человеке, который пять лет жил на границе — далеко от деревни, еще дальше от почты и автобуса и страшно далеко от районного города. Малоинтересная повесть. Но и об этом тоже не стоит рассказывать… об этом долге. А вы пришли ко мне ради этого?

— Да.

Он улыбнулся в первый и последний раз.

— Видите ли, я ношу эту повесть уже четыре года, ношу ежедневно, даже сплю с ней. Три главы вы могли бы нащупать у меня в левой ноге, четвертая засела в боку. А написал их мой самый близкий приятель и друг. Вам бы с ним поговорить.

— Но, товарищ лейтенант…

— Ну ладно, ничего не поделаешь. Хотя, право же, ничего особенного в этом не было. Совсем обычный пограничный случай…

На границу я пришел давненько, в сорок пятом году. Сразу же после войны, в мае, на радостях женился. Считал, что уже имею право на семейное счастье и спокойную жизнь.

Но человек иногда не знает себя как следует. В один прекрасный день у меня за спиной оказался вещмешок, а в руках — винтовка. День был жаркий, и мы, два новоиспеченных вояки, стрелок Главатый и стрелок Иржик, тащились в пограничный пункт на пост национальной безопасности — НБ. На пути нас приветствовали дорожные рабочие и грузчики. О Ярде Главатом речь впереди, когда я расскажу, как он в меня стрелял. А сейчас надо упомянуть о встрече с нашим первым начальником.

Будто сейчас, вижу его — как он смотрит на нас, свежее подкрепление, на наши запыленные коричневые униформы корпуса «Африка» и щегольские в то время высокие парусиновые ботинки. Фамилия начальника была Заградка, и его невозможно было представить без ярко-зеленой пелерины старых пограничных жандармов, кем он и был до Мюнхена.

Заградка захохотал, потом обратился ко мне:

— Стрелять умеешь?

— Умею, — кивнул я.

— Оставь все своему приятелю и пошли со мной.

Мы вернулись уже под вечер, притащив убитую косулю.

— У тебя еще нет квартиры? — презрительно сказал Заградка Ярде Главатому. — Чем же ты занимался тут, приятель? Брайбанова! — закричал он, стуча винтовкой в потолок. — Брайбанова! Кто тут живет лучше всех?

— Вы, господин вахмистр, — донесся женский голос.

— Это я знаю, а кто, кроме меня?

— Вольфарт.

— Позови его сюда.

— Он сбежал. Остались только его старуха с девчонкой.

— А вы там еще не живете? — обратился к нам Заградка. — Через час доложите мне, как вы разместились у этих немцев. А ночью пойдете стеречь коров.

— Что? — выпалили мы.

— Коров, — небрежно сказал он. — У вас такой вид, будто вы никогда не слыхали о таком звере. Разве я виноват, что в добрые старые времена какой-то болван построил усадьбу почти на линии границы? Сейчас в усадьбе шестьдесят голов рогатого скота, не говоря о поросятах. И негодяи с той стороны смотрят на все это с большим аппетитом. Теперь понимаете?

Мы понимали. Мы набрали патронов и ручных гранат, спросили, как туда идти, и к наступлению темноты добрались до усадьбы.

Был душный вечер позднего лета. На дворе усадьбы, уже почти опустевшем, напевали скотницы, которые тут остались, вдали вспыхивали зарницы, приглушенно гремел гром. Мы соорудили нечто вроде шалаша, натаскали туда сена и легли. Так, вдыхая запах хлева и сена, провели мы часы своего первого наряда, напряженно прислушиваясь и всматриваясь в темноту, взволнованные близостью настоящей границы. Но до утра ничего не случилось.