Рукопожатия границ(Сборник рассказов)

На заставе то и дело раздавались сигнальные звонки. К коменданту вошли два солдата.

— Разрешите доложить?

— Докладывайте.

Один из них порылся в сумке, достал какую-то банку.

— Вот нашли в заводи ручья под двумя вязами, — сказал он.

Тушев взял банку. Его карие глаза загорелись, будто ему вручили какую-то драгоценность. Он попытался отвернуть крышку, но не смог.

— Обратите внимание, товарищ майор, — сказал один из солдат, — она завинчена, а резьба тут обратная.

Увидев листок бумаги, майор Тушев обрадовался. Развернул его. Слова, написанные черными чернилами, были словно бисер, нанизанный на невидимую ниточку. Когда-то в гимназии Тушев учил французский. Сейчас он попытался прочитать все это, складывая буковку к буковке, но ничего не выходило. Он беспомощно смотрел на письмо. Пытались прочитать его и другие, тоже не смогли. Письмо оставалось загадкой.

— Едем в село, — сказал начальник заставы. — Там есть один учитель, попросим его, он прочитает.

Тушев утвердительно кивнул. Оба сели в машину, и она, урча мотором, покатила по черной дороге. В школе, когда приехали, была перемена. Тушев попросил какого-то мальчика позвать учителя. Скоро к ним вышел мужчина средних лет с румяным улыбающимся лицом.

— Мы хотели попросить вас об услуге, — сказал Тушев, когда учитель подошел к машине.

— С большим удовольствием, — улыбнулся тот.

Тушев достал из кармана письмо, протянул:

— Прочитайте, пожалуйста.

Учитель с интересом взял листок, повертел его в руках, прочитал про себя, взглянул на Тушева.

— Ясно. Написано вот что: «Прошли успешно. Но не у одинокой могилы, потому что там был наряд. Пройдем по глубокому оврагу к большой луже. Передайте господину „860“, пусть ждет нас в 9.30 на скамейке у сухого клена в приморском парке. Н. Ч.»

Тушев закусил губу. Потом взглянул на шофера, скомандовал:

— Гони на заставу!

Поехали. Майор, обернувшись к начальнику заставы, упрекая себя, заговорил:

— Оплошали мы, товарищ капитан. Туда, где будут проходить нарушители, направили только часть людей, а этого мало, чтобы их задержать. Важные птицы к нам пожаловали.

Прибыли на заставу. Дежурный доложил, что в глубине нашей территории часовой слышал выстрел.

— Хитры они, эти… — раздраженно сказал Тушев. — Бросили банку с письмом в реку. Ниже по течению ее выловят, письмо попадет в руки господина «860». Он, конечно, какой-то их агент. Ты знаешь, что это за большая лужа? — Тушев тронул капитана за плечо.

— Это море. Кажется, они наметили встречу в каком-то приморском городе или поселке. Но ничего. Не уйдут.

Майор в раздумье потер лоб. Наконец, видимо, что-то решил. Приказал:

— Надо взять машину и немедленно поехать туда, где нашли эту банку. Бросить ее опять в реку. Письмо должно дойти по назначению. Нам оно больше не нужно.

В то же время он приказал начальнику заставы выслать двух нарочных с приказом, чтобы группы, действующие на левом фланге, вышли к глубокому оврагу и перерезали нарушителям дорогу назад, к границе. Потом взял телефонную трубку.

— Алло! «Сокол»! «Сокол»! Соедините меня с селом Б…

В трубке послышался протяжный женский голос:

— Село Б…

— Товарищ, дайте мне партийного секретаря!

Раздались короткие щелчки, потом снова тот же женский голос:

— Не отвечают.

— Дайте товарища Стоева, ветеринарного фельдшера!

Телефон на миг замолчал, и снова:

— Его нет.

— Тогда старшину милиции!

Немного погодя в трубке послышался мужской голос. Тушев узнал старшину.

— У телефона майор Тушев, — сказал он. — Товарищ старшина, найдите парторга и скажите ему, что нужны люди, понимаете, люди. Соберите их и идите к широкой поляне. Я скоро буду там…

Тушев обзвонил еще несколько окрестных сел. Потом сел в машину и вместе с начальником заставы отправился на условленное место.

Дело заварилось серьезное, придется, видно, и помотаться вдосталь, и понервничать. Ничего, не впервой. Зато почти все уже было ясно. Все эти места Тушев знал хорошо. Да и сил станет побольше.

Машина тряслась по неровной дороге, оставляя за собой облако пыли.

Ферма трудового кооперативного земледельческого хозяйства в Б… находилась далеко от села и располагалась в горной котловине, посреди широкой поляны. Жизнь здесь шла своим чередом. Тревожно блеяли овцы, которых отделили от ягнят; чабан, отгоняя их, сердито покрикивал. Костадин Стоев, Динка, тоже был здесь, на ферме. Овцы в эту пору ягнились, и работы было хоть отбавляй. Динка с бригадиром уже целую неделю жили на ферме, даже вздремнуть редко удавалось. Ведь надо было позаботиться о каждой овце.

Огромный пятнистый пес, лежавший на широком дворе, вдруг залаял и бросился к воротам. Тут же откликнулись и другие собаки. За кирпичным забором раздался свист, а потом чей-то оклик: «Мурджо!» Собаки, услышав знакомый голос, умолкли. В высокие деревянные ворота вошли двое селян, те самые, которых бригадир посылал ладить кошару. Собаки, радостно виляя хвостами, путались у них под ногами.

— Эй, ребята, как дела? — спросил бригадир.

Селяне подошли к нему. Один из них, держа в руке палочку, то и дело постукивал ею по туго навернутым обмоткам.