Рукопожатный изверг

Мужчина отдернул шторы — спальню тут же наполнил яркий дневной свет. Даже не глядя в сторону плачущей женщины, хозяин квартиры подошел к мертвому домашнему питомцу и присел на корточки.

По небритой щеке скатилась скупая мужская слеза.

— Маркиз, дорогуша, что же эта блядь с тобой сделала? — приговаривал он, поглаживая тельце кота.

— Алешка… я же случайно… я только хотела… — всхлипывая, тараторила женщина.

Но мужчина ее не слушал — продолжал вести диалог с мертвым домашним питомцем, словно тот мог ему ответить.

— Маркиз, ну зачем ты к этой бляди полез? Зачем? — вопрошал он.

— Это, наверное… — растерянно бормотала женщина, утирая слезы, — он запах моего Гришки учуял… у меня ведь тоже дома кот есть… метит часто мои сапожки…

— Заткнись, шлюха подзаборная, — рявкнул Алексей Иванович Каменский. — Ты даже не представляешь, что ты натворила. Этот кот два года со мной жил. Я к нему, как к родному человеку, привык. Поил, кормил, даже выгуливать на поводке водил. А ты, блядь, взяла и… — судья сжал пальцы в кулаки, — прибью, суку, на хер.

Но дальше угроз дело так и не пошло. Хозяин квартиры по-прежнему сидел на корточках у бездыханного тельца любимого питомца и все никак не мог поверить в случившееся.

Женщина немного осмелела. Открыла свою сумочку, достала оттуда вату и баночку с йодом, прижгла кровоточащие ранки.

— Щиплет, зараза, — сквозь стиснутые зубы проговорила она, после чего обратилась к Каменскому: — Я тебе, Алешка, между прочим, тоже не чужой человек. И мне, знаешь ли, обидно, что ты больше переживаешь за какого-то дохлого котяру, чем за мою бедную ножку. Ой, опять щиплет…

— Не чужой? — вспылил судья, впившись в женщину злобным взглядом. — Да мы с тобой только полгода назад познакомились. Приходишь ко мне раз в неделю, трахаемся, и то за деньги. А Маркиз со мной и спать ложился, и на работу меня будил. Так что лучше заткнись, собирай вещички и вали отсюда к чертовой матери, пока я тебя не прибил.

— Трахаемся? — ухмыльнулась проститутка. — Это громко сказано. Скорее, в ролевые игры играем, так как на нормальный секс у тебя силенок мужских не хватает. Мне, конечно, по фиг, лишь бы лавешки платил…

— Встала и ушла! — буквально зарычал взбешенный судья.

— Я-то уйду, Алешка. Но для начала денежки заплати, за весь месяц, — прищурилась женщина, — и не забудь компенсировать мне разодранные этим извергом сапожки. Они, кстати, недешевые, в бутике на Тверской покупала. Да и за причиненный моральный ущерб компенсация полагается. Ты же судья, должен понимать.

Казалось, что после сказанного Каменский действительно прибьет любовницу-проститутку. Но нет. Он сдержался, ведь прекрасно понимал, что произойдет, подними он на нее руку. Шлюха-то элитная, как и его квартира, крышу крутую имеет. Недалек час, или хату подожгут, или накостыляют в темном переулке — да так, что потом месяцами в больнице лежать придется. Даже не посмотрят, что судья.

А потому с ней лучше до копейки расплатиться и наверх немного накинуть, чтобы претензий не имела. В конце концов, кот сам виноват, да и убила она его непреднамеренно, а по чистой случайности.

С каждым может случиться.

— Держи. — Покопавшись в нагрудном кармане пиджака, висевшего на спинке стула, Алексей Иванович бросил на кровать не толстую, но и не тонкую пачку купюр, перевязанных зеленой резинкой. — Все, теперь мы с тобой в расчете. Уходи, — с этими словами он облачился в махровый халат, аккуратно поднял с пола мертвого кота, прижал к груди и понес в соседнюю комнату.

Быстро пересчитав баксы, проститутка присвистнула, тотчас же сползла с кровати и, прихрамывая на покусанную ногу, вышла из спальни в коридор. Каменского она застала в рабочем кабинете. Тот с поникшим видом сидел в кожаном кресле у журнального столика, держал мертвого кота на коленях и что-то шептал ему.

— Я же сказал тебе — уходи! — взглянув исподлобья на проститутку, прошипел судья.

— Алешка, дорогой, — прозвучало неожиданно ласковое. — я прошу прощения, что все так вышло. Может, давай помиримся, а? — предложила она, явно не желая терять богатого и щедрого клиента, только что отвалившего ей три штуки баксов — на треть больше, чем она обычно зарабатывала в месяц.

— Вали, бл… — свирепо прохрипел Каменский, который желал сейчас только одного — остаться наедине со своим котом.

— Хорошо, хорошо, Алешка, — не стала спорить женщина, — как только отойдешь — обязательно звони. Мой телефон у тебя есть. Все, я пошла. И еще раз извини, что так вышло. Мне действительно очень жаль, я животных люблю, — и она, ретировавшись из рабочего кабинета, пошла в спальню собирать свои вещи.

Бледный и осунувшийся Алексей Иванович переложил Маркиза на журнальный столик и направился к бару, чтобы заглушить горе доброй порцией виски. Когда он трясущейся рукой скручивал с бутылки пробку, по просторной квартире неожиданно разнесся мелодичный звонок, похожий на один из тех писклявых рингтонов, которые зашивались в память старых мобильников, давно вышедших из употребления.