Руководящие идеи русской жизни

С другой стороны, настроение мелких избирателей чрезвычайно изменилось с того времени — не в том смысле, чтобы стать революционным или оппозиционным, но в том, что в 1907 году мелкий избиратель нисколько не стремился быть избранным. Прежде охотников идти в Думу не оказывалось, и местами крестьяне посылали прямо самый «негожий» для деревни элемент. Ныне настроение совершенно не то. Огромное для бедных людей жалованье членов Думы стало золотой мечтой для массы избирателей. Заработать за пять лет 20 тысяч рублей, обеспечить себя на всю жизнь — это такая соблазнительная мысль, перед которой склонились все умы. Поэтому в среде мелких избирателей, по всей вероятности, должно предвидеть очень своеобразную картину. Едва ли ко вторичным избраниям они допустят много членов третьей Думы, которые «довольно попользовались», так что «пора и людям дать». Желающих попасть в законодатели окажется множество. Чуть не каждый избиратель будет расположен голосовать за себя. Вследствие такого напряженного стремления к депутатскому жалованью всякие воздействия на избирателей, бывшие крайне легкими в 1907 году, теперь, конечно, очень затруднятся, ибо обеспечение всей жизни — это такой аргумент, которого ничто не может преодолеть. Естественным последствием должно явиться весьма незначительное число голосов за каждого жаждущего законодательного кресла. Но при всем этом кто же окажется победителем на выборах? Конечно, тот, кто будет в состоянии распоряжаться хотя бы небольшими, но сплоченными и дисциплинированными группами. Самое большое количество дружных голосов может быть достаточно, чтобы решать участь выборов.

Но кто же у нас сплочен и дисциплинирован? Из кого будут составляться эти маленькие группки, решающие судьбы выборной кампании среди сотен тысяч избирателей? К сожалению, вопрос этот не требует ответа: он слишком ясен. Правые элементы едва ли подготовлены, и на выборах придется особенно пожалеть о раздорах, которыми правые организации ослабляли друг друга несколько лет.

Вот какие условия имеют перед собой фракции консервативные, умеренные, легально мыслящие и действующие. Как же и чем они парализуют всю неблагоприятность положения?

Есть, конечно, местности с особо напряженным состоянием национального чувства, как, например, на Западе; найдутся, может быть, местности, особенно жгуче настроенные против революции. Наконец, мы отделены от выборов еще почти годовым сроком, в течение которого может быть кое-что еще сделано, может явиться многое и благоприятное, и неблагоприятное для хорошего состава четвертой Думы. Но собственно в настоящую минуту, когда избирательные интересы так всецело озабочивают членов Государственной Думы, очень трудно делать для них благоприятные прогностики.

Призраки жизни

Тоскливое чувство охватывает вдумчивого человека при наблюдении нашей нынешней действительности. На вид, со стороны, все как будто кипит жизнью. Канцелярии трещат машинками, докладчики толпятся с папками, начальство не имеет минуты времени, все торопятся с заключениями, спешат к министрам, заготовляют законопроекты, спорят в межведомственных совещаниях, готовятся к думским запросам, парируют удары, побеждают и терпят поражения. В Думе — столпотворение вавилонское, в Совете — важная государственная мудрость. Машина на полном ходу, дела кипят и бурлят… Но для чего? Что достигается?

Один корреспондент как-то смотрел на рассвете в бинокль на наш броненосец в Порт-Артуре, только что изувеченный ночной минной атакой японцев. Вчерашний грозный гигант с зияющей пробоиной уже бессилен, ни на что не годен, но матросы суетятся, как обычно утром, над чисткой медных решеток, с голландской аккуратностью метут палубу, офицеры ходят туда и сюда, отдавая какие-то уже ненужные приказания. Стоит забыть о том, что это уже не корабль, и кажется, будто жизнь кипит на нем. Но для чего? Никто не размышляет. Каждый механически исполняет привычную работу, хотя она уже не имеет никакого значения, ибо нет того, для чего она была еще вчера нужна. Нет броненосца, и его гибель уже предрешила участь флота, а участь флота предрешила судьбы кампании. Но повар все-таки аккуратно выливает помои за борт, и матрос чистит блестящую медь, и офицер произносит команду.