Руководство по борьбе с проклятиями

Сложнее всего было найти свободные места. Забитая голодными адептами с подносами в руках, столовая походила на большой муравейник. Словом, там и яблоку было негде упасть — что уж говорить о двух первокурсницах, к которым вдовесок идет огромный кот?

— Может пообедаем в саду? — робко предложила я, когда перед нами уже в пятый раз заняли едва освободившийся стол, и Ари, немного помедлив, согласилась.

Я, правда, опасалась, что нам не позволят вынести подносы из столовой, но ни в дверях, ни на лестнице нас никто не остановил. А оказавшись в саду, я поняла, что мы не одни такие. Снаружи, конечно, было не так много адептов, как внутри, но то тут, то там, на лавочках и просто на газоне я замечала и других адептов с подносами. Большинство из них сидели поодиночке, но некоторые собирались небольшими группами по двое и по трое.

— Ух! Аж дышится легче! — заметил Мурзик, присаживаясь прямо на траву, и мы, недолго думая, последовали его примеру.

Конечно есть, сидя на траве, с подносами на коленях, было не так удобно, как за столом, но я была так голодна, что мне было все равно. Я бы и на крыше поела, лишь бы меня никто не отвлекал. К тому же еда в столовой была просто превосходная. Нет, до сиерры Августины местным поварам, конечно, еще далеко, но готовили они вполне недурно, так что обед свой мы умяли довольно быстро, и уже собирались отнести подносы с посудой обратно, как вдруг они с тихим хлопком растворились в воздухе.

— Это все домовые духи, — с улыбкой сказала Ари, а затем пояснила: — У нас дома тоже живет пара, поэтому я знаю. Они очень добрые и трудолюбивые, но терпеть не могут, когда что-то находится не на своих местах, поэтому посуда, как и мебель, часто зачарована, и всегда возвращается туда, куда они пожелают.

— Удобно, — признала я, и она улыбнулась, а затем добавила:

— Да, только не вздумай возвращать им полные тарелки — если увидят, что ты не притронулась к еде или не доела — жутко обидятся. В том году у нас гостила моя кузина, а она жутко переборчивая в еде. Отказалась от селедки, и до самого ее отъезда домовики ничего, кроме селедки, не готовили. Нам уже самим от нее тошно было — попробуй поешь три недели одно и то же, но пришлось всю съедать, чтобы это поскорее кончилось.

Представив, что мне несколько недель придется есть одну селедку, я невольно скривилась. Ее я еще с детства терпеть не могла. Благо в столовой каждый мог сам выбирать, что ему есть на завтрак, обед и ужин, а значит достаточно просто брать то, что точно съешь.

— Ты уже заселилась? — спросила Ари, поднимаясь на ноги, — Если нет, лучше поторопиться, пока все хорошие комнаты не разобрали!

Жизнь на Земле глубоко вложила в меня уверенность в том, что в общежитии хорошо не бывает. А мои знакомые из университета, которым не повезло проживать в одном из них, лишь укрепили ее своими жуткими историями про плесень, такаранов, и постоянные поборы с и без того не слишком богатых студентов, которые уходили на что угодно, только не на ремонт. Потому что в общежитии каждый день что-нибудь да разваливалось, а чинить или менять это никто не торопился. Так в прошлом году они несколько месяцев провели без горячей воды, и это зимой!

К счастью, местное общежитие не имело ничего общего с тем кошмаром, который я себе представляла.

Академическое общежитие находилось в отдельном корпусе. Это было продолговатое каменное сооружение, обвитое виноградными лозами, с арочными окнами и черепичной крышей. Прямо под ним, вдоль увитой зеленым виноградом каменной стены, были высажены яркие цветочные клумбы, которые поливала из маленькой лейки крошечная фея с яркими фиолетовыми крылышками.

И я вот вроде как понимала, что вот так таращиться невежливо, но ничего не могла с собой поделать. Так и стояла, пока у меня не поинтересовались хриплым и неожиданно басистым голосом:

— Что, не местная?

Вздрогнув, я присмотрелась к его обладателю, и обнаружила, что это совсем не милая стройная феечка, а фей. Феище, я бы даже сказала.

Передо мной был крошечный, но весьма внушительный для своих размеров мужик, со шрамом над левой бровью, темными, собранными на затылке волосами и примерно трехдневной щетиной. Одет он был в крошечные блестящие доспехи, поверх которых был повязан фиолетовый фартук.

Я, как застыла с приоткрытым ртом, так и кивнула. Феище хмыкнул и, к счастью, ни капли не обиделся — видимо уже привык к такой реакции. Я и раньше не собиралась нарываться, но после рассказа Ари об обиде домовых я вообще решила остерегаться ссор с волшебными созданиями.

— Меня зовут Ларстерн, — представился он с улыбкой, — Я местный завхоз. А вы, похоже, новенькие?

Мы с Ари активно закивали, подтверждая его слова, а затем представились.

— Тогда вам туда. Третья дверь справа — кабинет коменданта.

Поблагодарив завхоза, мы поспешили к коменданту. Изнутри, к слову, общежитие тоже оказалось весьма уютным, и ни капли не напоминало выкрашенные еще при советском союзе стены моего родного университета.