Руководство по истории Русской церкви

§ 9. По правам все епископы были равны между собой; но некоторые из них носили особенные титулы; именно переяславский — титул митрополита как занимавший прежнюю митрополичью кафедру, новгородский с 1165 г. титул архиепископа, в силу гражданского значения Новгорода. Епископ в принципе есть духовный начальник над своей паствой и духовный ее судья; власть его поэтому двояка: административная и судебная. В частности, эта власть выражалась в следующих правах: 1) высший надзор за епархией, особенно за духовенством, 2) издание грамот или словесных приказов касательно церковных дел в епархии, 3) созвание духовных лиц на съезды, 4) поставление духовных лиц и 5) церковный суд.

Вообще права епископа у нас были те же, что и в Греции; но действительное положение его у нас было гораздо выше. Он чувствовал себя, с одной стороны, независимее от митрополита, с другой — выше над своим духовенством, чем это было в Греции, где епархии были несравненно меньше по объему и оттого епископы — ниже по епархиальному положению и менее начальственны. Но что самое важное, — это именно то, что наши епископы пользовались гораздо более широкой юрисдикцией, чем греческие. Расширение это к концу домонгольского периода состояло в следующем.

В исключительную подсудность церковной власти отданы были так называемые церковные люди по всем делам — и собственно церковным и гражданским, затем миряне — по некоторым преступлениям. В разряд церковных людей входили не только члены причта с своими семействами и монахи, но также некоторые мирские лица, принятые церковью под особенное ее покровительство или получавшие от нее содержание, или даже жившие на церковной земле. Из таких мирян в законодательных памятниках данного времени упоминаются: лечец (врач), повивальная бабка, паломник (странник), прощеник  [148], задушный человек  [149], изгой  [150], церковный сторож и лица, жившие в монастырских и церковных богадельнях и странноприимницах, — слепец, хромец, вдовицы и пр. Преступления, за которые исключительно церковному суду подлежали все миряне, в домонгольском законодательстве указываются следующие: а) преступления против христовой веры и уставов церкви, как, например, отправление языческих обрядов, волшебство, святотатство, ограбление мертвых тел, разные виды неуважения к святыне храма, еретичество, общение с некрещеными или еретиками в пище и через браки, вкушение запрещенной пищи и т. п.; б) дела брачные, семейные и находящиеся в связи с ними преступления против чистоты нравов, именно: незаконное сожительство, браки в близких степенях родства и свойства, двоеженство, нарушение супружеской верности, развод, похищение невест, неурядицы в семье, как например покражи, совершаемые дома членами семьи, драки между ними, превышение родителями своей власти над детьми и дележ наследства, блуд, противоестественные пороки, покинутые матерью незаконнорожденные дитяти и т. п.; в) преступления против чести ближнего — клевета, непристойная брань и т. п. Вообще в исключительную подсудность церковной власти отданы были по преимуществу такие преступления, которые в язычествовавшей России не считались преступлениями и на которые поэтому светские судьи не смотрели бы с надлежащей внимательностью. Некоторые дела гражданского и уголовного характера еще рассматривались церковной властью сообща с гражданской; таковы, например, некоторые виды воровства, разбои, душегубство и тяжбы между церкововными и нецерковными людьми. Виновных церковная власть сама же присуждала и к наказаниям как духовным (епитимиям), так и внешним (заключению и штрафу); выполняла эти приговоры часто светская власть  [151].