Рулетка еврейского квартала

Аида в последние дни делала неуклюжие попытки подбодрить подругу, успокаивала, что времени еще не прошло вовсе нисколько, что еще все впереди, но и сама понимала, что это только начало стойкой тенденции, которая никак не переменится в будущем. Оставалось лишь в перспективе найти мужа за деньги из корыстных низов общества. Но то был крайний вариант, и правительство ушлых Штатов тоже не дремало. Засекало подобные браки и, случалось, аннулировало их. Потому Инга, сильно сморщив свой разбитый носик, все же решила присмотреться к богатенькому петрушке. И если сеньор Рамирес не просто болтал, но и вставлял изредка в свое речевое недержание крохи правды, то у Инги мог выпасть шанс на скорое гражданство. Это ведь в одном идеале статус американки можно «приобресть» за год. А в действительности для этого нужны немалые связи, деньги и гарантии. И если у петрушки такие связи есть, да еще и деньги в придачу, то Инга в скором времени сможет получить то, за чем она, собственно, и приперлась в этакую даль.

А сеньор Рамирес тем временем покинул туалетную вместе с пожертвованным в его пользу полотенцем, которое он зачем-то принес обратно Аиде, а не попросту сунул в бак для использованного белья. Операция умывания, однако, вряд ли улучшила экстерьер сеньора. Он, конечно, утратил некоторое пугающее сходство с глумливым беженцем из владений лукавого друга человечества, зато в обмен явил совершенно неблагообразный карикатурный лик, традиционно красующийся на вывесках низкоразрядных мексиканских тратторий. Глаза его, черные до крайности космической гравитационной дыры, круглые и выкаченные из своих орбит, настолько близко располагались к носу, что казались двумя фонарями, по ошибке прикрепленными к фасаду мотоцикла. Потешные седые усы топорщились под тем же носом, как у состарившегося таракана-мутанта, а сам нос горбился и лоснился жиром над их сединой, будто пытался спрятать свою чрезмерную длину и толщину в их пушистой ограде. А главное Уши! Именно Уши с большой буквы. В пыли и в прилепившейся саже они так тщательно скрывали свое преобладающее положение, что, будучи отмыты и тщательно натерты до розового блеска, сразили Ингу наповал. Это был какой-то пир хрящей и плоти, почти перпендикулярный голове, с которой благодаря этим Ушам не могла свалиться ни одна шляпа, а сомбреро бы застеснялось собственных соломенных полей и стыдливо признало бы поражение. Инге показалось, что еще миг, и Уши захлопают на манер крыльев летучей мыши и поднимут сеньора Рамиреса в воздух. Но и сравнение с храбрым Бэтменом не пришло ей на ум, скорее с инопланетным персонажем из «Тайны третьей планеты», летавшем на своих ушах и торговавшим птицу-говоруна.

Эти злосчастные Уши настолько отвлекли ее внимание от остального сеньора Рамиреса, что она отвечала ему неопределенно и машинально на любой вопрос, и отвечала утвердительно. А когда сеньор Рамирес вместе с Ушами, или Уши вместе с сеньором Рамиресом, покинул, наконец-то, их квартиру, со слов Аиды оказалось, что ретивый испанец назначил Инге свидание, и Инга ответила ему согласием.

А в ближайший уикенд, субботним утром, но ближе к полудню, Родриго-Луис-Кристиан Рамирес вместе со своим поправившим здоровье «Крайслером», предстал на пороге их домика в Лонг-Бич. А в твердой руке его был пошлейший, заезженный, как пони на карусели, мохнатый букет красных роз.

Лос-Анджелес. Силверлейк. Вейверли Драйв. Март 1994 г.

Это вышло бы очень грустно, если бы не было так смешно. Опять белое платье, опять свадьба, вторая в ее жизни и первая в жизни второй. Только платье это куплено не где-нибудь, а выбрано, хоть и на скорую руку, в сиятельном бутике на Родео Драйв, и ярлык удостоверяет его принадлежность к дому Диора. Это, однако, не вполне наряд для свадебной церемонии, просто дорогой, белый в кружеве костюм, но Инга сама настояла. Настояла, чтобы не ждать долго, пока будет готов настоящий подвенечный наряд, и чтобы дорогая одежа не пылилась потом в недрах гардероба, удручая своей бесполезностью хозяев. Сеньор Рамирес не возражал, невеста и в костюме была чудно хороша, и ему тоже не терпелось закончить брачные формальности.

Само предложение руки и сердца, произнесенное в многоречивой форме, представилось на ее суд уже через две недели свиданий, походов в рестораны и ночные увеселительные места и гротескной череды алых роз. Остальное было делом техники. Однако и со стороны комичного сеньора обнаружились некоторые сложности, о которых будущий муж и поведал Инге с робкой застенчивостью. Речь шла о брачном контракте, чтобы избежать суровых калифорнийских законов, вынуждающих местных мужчин расставаться с половиной тяжко нажитого имущества в пользу покидающих их в разводе жен. Сеньор Рамирес отнюдь не страдал жадностью сквалыги и скаредностью Гарпагона, оттого и отразилось на его лице слегка потешное смущение, когда он пояснял Инге причины своего к ней недоверия. Собственно, не в недоверии было дело.