Румбы фантастики. 1988 год. Том II

Дверь была заперта. Он стукнул в нее несколько раз костяшками пальцев и прислушался. В доме что-то скрипнуло, прошуршало, и вновь воцарилась тишина. Егор постучал сильнее, кулаком. Никакого ответа.

Шлепать по лужам до следующего дома только за адресом дяди Саши никак не входило в планы Егора. Надо было добиваться ответа здесь, тем более что в доме определенно кто-то был. И он снова замолотил кулаком в дверь. На этот раз послышались осторожные шаги, и мужской голос спросил:

— Чего надо?

Егор с облегчением вздохнул:

— Ну, слава богу, живые есть. Что у вас тут стряслось? — и подергал нетерпеливо за ручку двери.

Слышно было, как человек с той стороны отпрыгнул, сбил что-то, кажется, ведро, которое с грохотом покатилось, и закричал неожиданно высоким голосом:

— А ну, не трожь дверь! Стрелять буду! — В наступившей тишине действительно послышался металлический щелчок взводимого курка.

Егор, ухватив Дениса за шиворот, рухнул со ступенек и прижался к стене боком, стараясь прикрыть собой сына. Ни одного нормального человека! Сумасшедшее село!

В голосе человека за дверью слышались одновременно и испуг, и такая решимость, что можно было не сомневаться — стрелять он будет и, стреляя, постарается непременно, попасть в них. Может, это маньяк какой-нибудь?

Денис стоял тихо, уткнувшись головой отцу под мышку, поднимая, видимо, серьезность момента. Вот не повезло пацану — веселенькие каникулы!

Человек за дверью не ушел. Было слышно его шумное, взволнованное дыхание. Тоже, наверное, перепугался. Не часто ведь приходится угрожать человеку оружием.

Егор негромко позвал:

— Эй, послушайте!

— Ну, чего тебе? — откликнулись из-за двери. В голосе все еще был испуг.

— Может быть, поговорим все-таки? — В Егоре начала подниматься злость на этого трусливого человечка, укрывшегося за прочной дверью да еще взявшегося за ружье.

— Не о чем нам с тобой разговаривать! Катись отсюда, а то выстрелю!

— Ты бы хоть послушал меня сначала, придурок, прежде чем ружьем махать! — рявкнул Егор, уже не сдержавшись. Денис хихикнул из-под мышки.

Как ни странно, ругань успокоила собеседника. Уже более ровным голосом он отозвался:

— Не ори! Нечего было дверь дергать. Спросил, что хотел и пошел своей дорогой. А то — дергает! Так чего надо-то?

— Что у вас тут стряслось? Собака от живого человека прячется. К тебе сунулся — ружьем пугаешь. — Егор остывал, полез в карман за сигаретами. — Боишься, что ли, кого?

За дверью невесело хмыкнули.

— Не боюсь, а опасаюсь. Разница есть. Ходят тут хмыри всякие, вроде тебя. Выспрашивают, выглядывают. То им иконы подавай, то скотину покажи. Под окнами шастают, светом, гулом по ночам пугают. Вчера деньги большие сулили.

Егору вдруг вспомнился попутчик. Странно все это. Что-то толкнуло в колено. Он глянул вниз и обмер. Пес все-таки выбрался из конуры и теперь стоял рядом, раскрыв огромную свою пасть. И Денис бестрепетно протягивал к нему руку, Егор не успел ничего сделать, только подумал: «Сейчас тяпнет!», — а сын уже гладил собаку по голове и чесал за ушами. Та виляла хвостом, подставляла шею. Егор вздохнул облегченно и спросил того, за дверью:

— А за что деньги сулили?

— Шут его знает. Говорили, услугу большую окажу. А какую — не сказали. Ну, ладно, ты-то чего выспрашиваешь? Чего надо?

«Спохватился, — подумал Егор. — Здорово напугали „гулом и светом по ночам“». Но вслух спросил:

— Где Попов живет, Александр Иванович?

— Александр Иванович? — явно обрадовались за дверью. — Учитель бывший, да?

— Вроде бы, — подтвердил Егор.

— А зачем он тебе?

— Племянник я его, в гости приехал.

— А не брешешь?

Егор улыбнулся.

— Вот те крест!

— Ну, раз племянник, то слушай. Ступай направо, до почты. За ней следующий и будет его дом. Небольшой такой, зеленый. Понял?

— Понял, спасибо. Как зовут-то тебя, скажи. Или тоже нельзя?

За дверью рассмеялись.

— Почему нельзя? Можно. Петром зовут. Петр Серафимович Клюев. Зачем тебе?

— Да так, для памяти. Человек ты уж больно веселый. — Егор толкнулся плечом от стены, выпрямился. Вспомнил: — А что же собака у тебя такая нервная?

— Понимаешь, напугали ее, наверное, эти, что выспрашивают. Вот она и боится теперь всех. Собаки — они ведь плохого человека за версту чуют.

— Слышал? — сказал Егор сыну. — Мы, стало быть, люди хорошие, раз собака нас больше не боится. Давай, прощайся, пойдем.

Денис с явной неохотой оторвался от пса, потом все же еще раз погладил того по голове и пошел к калитке. Пес, звеня цепью, отправился следом.

— Ну, бывай, Петр Серафимович. Приятно было познакомиться. Смотри, не пали в кого попало. Береги патроны.

— Ладно тебе! — незлобливо отозвался Клюев. — Счастливо добраться!

За калиткой Егор оглянулся на дом. Вслед ему, раздвинув занавески и прижавшись лбом к стеклу, смотрел круглолицый парень лет двадцати. Рядом с ним торчал темный ствол ружья. Егор улыбнулся и помахал рукой. Петр Серафимович тоже заулыбался и махнул в ответ.

5