Румлонская башня

«Вот был бы выход, – отвечал на это Меркулис, поправляя на плечах свою запачканную серую хламиду и встряхивая седыми волосами. – Страх полезен молодцу, но не нужен мертвецу. Лучше уж быть изгнанниками, чем мертвецами, обязанными попасть в компанию, во время жутких бдений, к нашему проклятому Оркинолусу, который предаётся таким занятиям, что если б только трое богов не покровительствовали ему, как своему слуге, то верно поразили бы дурной болезнью в самый его корешок!»

Кое-кто из собравшихся рассмеялся, но многие стали роптать и обвинять Меркулиса в богохульстве.

«Жрец – служитель трёх богов, – сказал кузнец Вашилка, глядя на сапожника своими чёрными, пронзительными глазами. – Негоже тебе оскорблять его, даже если он сам и оскорбит мёртвых, о чём у нас много судачат, но чего ещё никто не видел. Боги знают кого покарать и, наверное, был бы уже жрец сам мертвецом, и лежал под зелёным курганом, в каменном ящике, если бы так оскорблял богов во время своих бдений с мёртвыми!»

Выслушав всех по очереди, староста наконец-то постучал по столу большой деревянной кружкой, в которую он любил наливать собственный крепкий эль. Начавшие всерьёз спорить и оскорблять друг друга люди – мгновенно затихли. Помедлив немного, хозяин дома выпрямился в своём красивом кресле и проговорил громким хриплым голосом, поворачивая голову то к одному гостю, то к другому.

– Я услышал всех. Скажу вам, что сердце моё склоняется к походу в Румлонский лес. Мне самому приятнее идти на встречу опасности, чем от неё прятаться и ждать пока она снова заглянет в наш дом. Нас много, а колдун, если он и правда сидит в башне, это просто человек, пусть и обратившийся к тёмным силам, и он один, а нас, как уже было мною сказано, много. Сила наша в нашем единстве и праведном гневе! Только нужно спросить ещё одного жителя нашей деревни. Жрец Оркинолус служит в храме, у тел, наших потерянных и любимых Вярки и Агаши. Не забудем теперь и об убитой ранее Лине, о смерти которой мы почти забыли, записав её на счёт проезжих разбойников. Хотя должен жрец служить ещё не менее получаса, всё же можем мы на этот раз немного сократить службу, так как нужно нам принять важное решение, а для этого не худо бы выслушать мудрого служителя богов. Пришло время отнести убитых в сад курганов. Могилы для них готовы. Мы поговорим со жрецом, спросим, что думает он о колдуне, Румлонском лесе и походе к этой страшной башне. Думаю, никто здесь не станет возражать. Встанем, друзья! Уже хватит спорить. Пора действовать!

Собравшиеся в доме старосты люди одобрительно зашумели.

– Верно-верно, – проговорил Меркулис. – Вперёд! Спросим у жреца, что он и боги думают о наших планах. Не всё же ему вытаскивать буквы из мешка и давать дурацкие имена нашим детям. Может быть даст он дельный совет, ну или хотя бы поможет нам внести что-то новое в наш спор.

– Да, идёмте в храм! Время дать телам детей покой в удобных каменных кроватях, – проговорила Камарка, и облизнула свои сухие губы, а её дрожащие пальцы мяли тонкий белый платок, украшенный узорами из жёлтых ниток.

Жители Солонука по очереди вставали и кланялись, благодарили хозяина дома за гостеприимство и дельный совет, а после церемониальных прощаний выходили во двор, где продолжали обсуждать поход к башне. Вскоре за ними вышел и сам староста. Солон запер массивную дверь огромным ключом и бросил его в висевшую на боку полотняную сумку, а затем громко и повелительно сказал:

– Вперёд, друзья!

Люди двинулись по главной дороге Солонука. Очень скоро процессия подошла к деревенскому храму. Он находился на лесной опушке, неподалёку от высокого чёрного столба, который обозначал границу деревенских земель.

Староста первым толкнул массивные двери храма и вошёл внутрь. Его примеру последовали все его спутники.

На большой каменной плите лежало не два, а три тела. Белые одежды исчезли с покойников. Тела девушки и юноши были совершенно нагими, как и живое ещё тело жреца Оркинолуса. Жрец совокуплялся с холодным телом Агаши, но не забывал и о мёртвом Вярке, которого он одной рукой держал за мужское естество, пока второй рукой гладил мёртвую грудь убитой девушки. Жрец был так увлечён, что даже не слышал приближения многолюдной процессии.

Возгласы ужаса наполнили храм, и только тогда жрец содрогнулся, и свалился с тела покойницы. Потрясённая Камарка осела на пол, но Солон лишь на мгновение замешкался. Даже не думая придерживаться уместной в храме сдержанности, староста громко выкрикнул ужасное ругательство, потрясшее стены осквернённого святилища. Ещё через мгновение он уже был рядом с Оркинолусом.

– Пади на землю и молись, жрец! – крикнул Солон и со всей силы ударил осквернителя в челюсть.

Жрец упал, как подкошенный, взмахнув во время падения своим набухшим естеством. Он лежал на полу неподвижно. Глаза его были закрыты.

– Кто там говорил о каре богов? – спросил в наступившей тишине Меркулис.

– Думаю, мы обойдёмся без совета этого человека, нашего бывшего жреца, – сказал староста, потирая недавно обрушившийся на челюсть Оркинолуса кулак.