Румо, или Чудеса в темноте

— Сдавай. Даем тебе за пса сто пир кредита. Проиграешь — он наш. Минимальная ставка — десять пир.

— Что ж, вполне справедливо, — ответил Смейк и принялся тасовать карты.

ПРО ВЕЗЕНИЕ, МОРГЕНШТЕРН И ГРАЛЬЗУНДСКИЙ ДВУСТРЕЛ

— Как «Румо»? Опять «Румо»? — взревел Цорилла, отшвырнув карты. — Да этот жирдяй — настоящий везунчик! Выиграть шесть раз подряд!

Играли всего час, а Смейк уже был богаче всех в трактире «У стеклянного человека». Шесть раз он поставил на «Румо», выиграв шесть раз подряд. Цордас и Цорилла проигрались подчистую и уже две партии играли в кредит, за счет Кромека Тумы.

Смейк решил, что пора бы провести задуманную проверку. Поднявшись с места, он обратился к Кромеку:

— Эээ, а где тут можно?..

— Снаружи, — усмехнулся Кромек. — Выбирай любое дерево.

Фольцотан Смейк пополз к выходу, заговорщически взглянув на Румо. Вольпертингер делал все, как договаривались: улегся на засаленный пол и притворился спящим.

— Что будем делать? — спросил Цорилла. — Он нас надул.

— Треснем его кружкой — и дело с концом, — предложил Цордас.

Цорилла не возражал.

— Ладно. Будем играть дальше. Потом ты пойдешь налить вина. На обратном пути зайдешь сзади и долбанешь кружкой ему по башке.

— Но это же червяк. Кто знает, где у него голова, а где туловище?

— Вообще-то, ты это придумал! Просто врежь посильнее. А дернется — уж я приложу его моргенштерном.

— Разбитую кружку запишу на ваш счет, — пробормотал Кромек за стойкой. Он все прекрасно слышал.

— Сбагрим этого вольпертингера — или как его там, — а выручку поделим на троих, — заявил Цордас, а сам подумал: «А следующую кружку я разобью о твою башку, тупица, а потом спалим твою чертову забегаловку».

— Оттащим жирдяя в лес. Дальше — дело за вервольфами, — договорил Цорилла совсем тихо, так как на веранде за дверью послышался скрип: Смейк возвращался.

Румо притворился, будто ему снится беспокойный сон: негромко заскулил, заворочался и поскреб по полу правой лапой.

Проползая мимо Цордаса, Смейк сделал кое-что совершенно для Румо неожиданное: молниеносный удар головой по шее кровомяса — и тот нокаутирован. Цордас так сильно стукнулся башкой о стол, что стакан с игральными кубиками взлетел в воздух. Недолго думая, Цорилла вскочил и схватил спрятанный под столом моргенштерн. Кромек спрятался под прилавком, а кубики упали на пол. Выпало «четыре», «два» и «шесть».

Румо же окончательно сбил кровомясов с толку, встав на задние лапы и приказав Цорилле:

— Брось его!

У Цориллы от удивления челюсть отвисла, Румо мог бы даже сосчитать обломки зубов в пасти, однако моргенштерн из лап кровомяс не выпустил, а, подняв над головой, стал потихоньку раскручивать. Железная звезда со свистом описывала круги, а Цорилла отступал от стола. Румо проскользнул под столом и между задних лап кровомяса — тот ничего не заметил. Оказавшись позади Цориллы, вольпертингер привстал, схватил кровомяса за переднюю лапу и потянул на себя. Цепь моргенштерна трижды обмоталась вокруг шеи Цориллы, и наконец его стукнуло по голове железной звездой. Сраженный собственным оружием, кровомяс рухнул на пол, подняв облако пыли.

Тут хозяин трактира поднялся из-под прилавка с двустрелом в лапах. Наставив его на Румо, он проревел:

— Вон отсюда, оба! Живее!

— Стоило бы натянуть тетиву, — сказал Смейк.

Незадачливый Кромек стал возиться со спусковым рычагом.

Прежде Румо не видал механического оружия. Правда, Смейк много рассказывал ему о всевозможных видах оружия, о принципах работы, о скорострельности. В лапах Кромека был гральзундский двустрел из восьмислойной березовой древесины, с тетивой из оленьих сухожилий, кованым ложем и спусковым механизмом. Мастерить такое оружие могли только оружейники, имевшие лицензию. Стрелы делались из прессованных стеблей тростника, закрученных, как канат, и венчались острыми бронзовыми наконечниками. В полете стрела вращалась, точно сверло вонзаясь в кирпичную кладку.

Щелк! Кромек вновь наставил двустрел на Румо.

— Убирайтесь отсюда! — прорычал кровомяс.

— Как насчет пари, Кромек Тума, — спросил Смейк.

— Что? Ты знаешь, как меня звать? — От испуга кровомяс даже опустил оружие.

— Кромек Тума, солдат пехоты, сто шестьдесят килограммов, рост — два двадцать семь, сорок семь медалей за отвагу, канонир, тугой на ухо, — перечислял Смейк. — А ведь я трижды повышал тебе жалованье — разве ты забыл?

Кромек смутился. Неужто и впрямь министр?

— Когда мы стояли лагерем у Флоринта, — решительно продолжал Смейк, — князь Хусайн хотел послать на штурм укреплений четвертую дивизию, где служил солдат Кромек Тума. А ведь все знали, что осажденные приготовили кипящую смолу — запах чувствовали даже в лагере. Помнишь, как я уговорил тогда князя прекратить осаду?

Только теперь Смейк решился воззвать к чувствам Кромека. Он давно узнал бывшего солдата: кровомяс немного постарел и разжирел, но придурковатая гримаса никуда не исчезла. Прирожденный вояка, верный до самой смерти. Смейк ухмыльнулся и распростер две лапки, будто собирался обнять Кромека.

— Ну что, узнал старика, военного министра?