Румынские сказки

— Ты думаешь о любовных шашнях, а не видишь, что одной ногой уже стоишь в могиле; а ты приготовился соврать мне; ты вот считаешь, что в бутылке вина разума куда больше, чем в моей голове, а не знаешь, что если бы учёный сидел на троне, то он бы наделал не меньше глупостей, чем самый последний из болванов; ты полагаешь, что король простой смертный, как и все, но не понимаешь, однако, что учёные даже на людей-то не похожи; ты вот едва сдерживаешься, чтоб не разинуть рот и не проглотить всё королевство, и только ты, — обратился он к последнему, — думаешь о делах государственных.

Все учёные упали на колени.

— Ну, что мне теперь с ними делать — отрубить им всем головы?

Учёные были ни живы, ни мертвы, а Негиницэ вскочил королю на макушку и сказал:

— Помилуй бог, ваше величество! Если не будет учёных, кто же тогда станет обманывать людей?

— Пусть будет только правда на земле!

— Помилуй бог, ваше величество! Что бы вы стали делать, если бы ложь вовсе исчезла? А вы подумали, ваше величество, о своей жизни? Ведь вы ели, спали, охотились, пересчитывали деньги, веселились, — как с её светлостью королевой, так и без неё, — больше, чем пеклись о нуждах и делах государственных. Как же вы, ваше величество, удержитесь на троне, если народ узнает правду?

Король улыбнулся — с досадой, правда, но всё же улыбнулся — и, чтобы поправить дело, простил всех. Видя, однако, что учёный, который думал о том, о чём и полагалось размышлять на королевском совете, всё ещё дрожит, он спросил его:

— Ну а ты, мудрейший, почему дрожишь?

— Ваше величество, — ответил несчастный старик, — уж лучше я вам откроюсь, всё равно вы узнаете, о чём я думаю. Хоть я и полагаю, что знания мои ничтожны, однако считаю, что жалованье моё слишком незначительно.

Король от души захохотал и обещал увеличить ему жалованье; потом, прервав совет, он ушёл, унося с собой Негиницэ, сидевшего у него на макушке, и недоумевая, как это ему удаётся угадывать мысли окружающих.

Королева и наследники, увидя Негиницэ, удивились, а узнав, что король на старости лет научился угадывать мысли людей, изумились ещё больше и никак не хотели этому поверить.

— Ваше величество, — сказала королева, — ну, угадайте, о чём я думаю?

— Посмотрим, — ответил король.

Королева подумала и рассмеялась своим мыслям…

Негиницэ быстро забрался королеве в ухо и узнал, о чём она думает: «Как было бы хорошо, если бы король снова стал молодым!» Один миг — и Негиницэ перебрался в левое ухо короля и шёпотом передал ему всё. Но король — ни слова. Тогда королева засмеялась и сказала:

— Ну что? Не можете угадать, не можете?

Дело в том, что король был немного туг на левое ухо. Негиницэ догадался, перескочил в правое и снова зашептал. Лицо короля прояснилось, и, покачав головой, он захохотал и сказал:

— Эх, хоть ты и королева… а такая же баба, как и все! Ловко ты придумала, да только невозможно это…

Королева устыдилась и, потупив глаза, размышляла: «А если он угадает, о чём я раньше думала, то я от стыда сквозь землю провалюсь! Ведь сколько раз я проклинала королевские советы, когда они кончались далеко за полночь».

Наконец Негиницэ захотелось посмеяться и над самим королём, и он сказал себе однажды утром:

— Таков уж человек! Тверди ему всё, что угодно, говори всё время одно и то же, и он поверит, потому что глуп. Чему он не верит сначала, тому непременно поверит потом. Подложу-ка я королю свинью: оставлю его без верных советников и сведу с безумцами.

И с тех пор, ехал ли король во главе войска, держал ли совет, ложился ли спать, вставал ли с постели, ел ли, ласкал ли детей своих — одна и та же мысль преследовала его: «Разве ты не видишь, что советники твои состарились и дела государственные в запустении?»

А весь секрет-то был в том, что Негиницэ сидел в ухе у короля. И так шли дни за днями, пока не решил король, что всё должно быть по-иному. Разогнал он старый совет и созвал новый.

Собрались — один лучше другого!

И пришли новые советники да сбросили бедного короля с его наследственного трона…

«Ну, теперь посмотрим, как он выкрутится», — смеялся чертёнок Негиницэ.

Король в слезах вышел из города. Негиницэ сидел у него на плече.

— Что это вы плачете, ваше величество? Не падайте духом, будьте же мужчиной!

— Ах, Негиницэ, как же мне не плакать? Где мой королевский жезл?

— Да будет вам, ваше величество! Лучше срубите-ка себе кизиловый сук и сделайте посох. Палица тяжела для вас на старости лет, ещё упадёте, а посох вас поддержит.

— Где мой трон королевский, Негиницэ? Ведь на нём сидели деды мои и прадеды!

— Да полноте, ваше величество! Растянитесь на мягкой траве, усеянной цветами, и скажите по правде, где вам покойнее — на троне, усыпанном драгоценными каменьями, или на чудесном лугу?

— А где моя корона с дорогими каменьями и самоцветами, Негиницэ?

— Да будет вам, ваше величество! Прикройте широким листом лопуха свою седую голову и скажите мне по чести, что легче: корона и заботы, которые она доставляет, или лопух, защищающий вас от солнца?