Руна жизни

Внезапно ворона каркнула два раза. Из глубины сна ей ответил Людвиг Иванович:

— Да-а, коллега, я с вами согласен. Нет здоровых, есть недообследованные-е…

РУМЯНЦЕВСКИЙ САД Глава шестая

Румянцевский сад, названный так в честь славного воина — графа Румянцева-Задунайского, расположен на Васильевском острове между Первой и Второй линиями. Он вошёл в новейшую историю Ленинграда как место сбора сторонников национально-патриотического фронта «Память». Благодаря ряду публикаций в газетах под «Памятью» понималось «чёрносотенное» и «антисемитское» содержимое организации, а монархическое уходило на дальний план. Ради правды надо признать, что в ней было и то, и другое, что, в сущности, и работало на её популярность в те годы.

О митингах «Памяти» в Румянцевском саду Пикин узнал из «Ленинградской Правды» от 9 сентября 1988 года, прочитав статью «Дорога к памятникам» за подписью Нины Катерли. После чего решил посмотреть лично на диковину гласности. Позвонив своему приятелю-монархисту, торговавшему на Невском атрибутами романовской России, Пикин узнал, что каждый четверг питерское отделение «Памяти» собирается на Васильевском острове в Румянцевском саду.

В саду было около трёхсот человек. В центре толпы стоял мужчина лет сорока. Театрально указывая на вершину дерева, он кричал густым и уверенным голосом: «Повесьте на этом дереве пятерых жидов, и я повешусь рядом шестым!». Зрители одобрительно и весело аплодировали. Пикин даже не успел заметить, кто ему сунул в руки анкету для желающих вступить в «Память». Нужно было указать национальность, фамилию и телефон. Пикин продолжил своё путешествие по саду. Он подошёл к небольшому раскладному столику, на котором лежали самиздатские брошюрки и книги низкого полиграфического качества: «Список евреев в Ленинском правительстве», «Международное еврейство» Генри Форда, «Еврейский вопрос» Достоевского, «Тайная сила масонства» Селянинова. Большим ассортиментом были представлены фотографии семьи Николая II и несколько выпусков русскоязычной аргентинской газеты белоиммигрантов «Наша Страна». Пикин купил всё, кроме фотографий, осознавая, что дыра в бюджете вынуждает его прейти на скудное питание — до получки больше недели.

Митинг разгорался. Теперь голоса ораторов были усилены мегафоном. Молодой человек лет двадцати восьми, внешне похожий на канонический портрет Николая II, изредка подкручивая свои рыжеватые усы, взволновано кричал: «Ну а чтобы убедиться, кто делал в России революцию, убивал русский народ и расстрелял без суда и следствия царскую семью вместе с детьми, достаточно посмотреть на список ленинского правительства из книги Андрея Дикого «Евреи в России и СССР». Так вот, согласно этому списку, в правительстве большевиков было девяносто пять процентов евреев». И он потряс над головой листами списка, словно факелом, которым намеревался поджечь Садом и Гоморру, исполняя волю самого господа Бога.

Уходя с митинга, Пикин кинул заполненную анкету в специальную урну, которая стояла на столе рядом с коробкой для сбора пожертвований для НПФ «Память» — народ жертвовал, как на строительство нового храма.

В этот же день Пикин познакомился с молодым мужчиной из «Есенинского клуба», который основала поэтесса удивительного таланта Элида Дубровина.

Через неделю Пикину позвонили и пригласили на митинг, сообщив, что ожидается прибытие основателя и руководителя «Памяти» Дмитрия Васильева. За это время Пикин уже успел прочитать всю приобретённую на митинге литературу и был потрясён, хотя для Пикина еврейский вопрос был не новостью — он с ним сталкивался на бытовом уровне со школьной скамьи.

В средней школе Ленинградской области в классе Пикина из тридцати человек был только один представитель еврейского народа — Светлана Босман. На Светку заглядывались все мальчишки школы. В свои двенадцать лет она резко отличалась от своих плоскогрудых и плоскозадых сверстниц пышностью форм и талией. А в четырнадцать лет это уже была полностью сформировавшаяся девушка при наличии таких прелестей, которых достигают бледнолицые славянки годам к двадцати, а некоторые только после родов. Учителя относились к Босман с особой учтивостью и вниманием. Все знали, что она должна окончить школу с золотой медалью. Ей даже разрешалось переписывать контрольные работы, если они не тянули на пятёрку.