Рунет. Сотворенные кумиры

Со временем, я уверен в этом, и вы тоже это поймете. Важнее описание процессов приготовления, понимание их сути. Еще важнее ваши эмоции и ваше желание встать, пойти и готовить сразу после того, как вы прочитали то, что я написал. Архиважно, чтобы вы задумались о том, что и как вы едите. Если вы начнете думать, прежде чем съесть что-либо, то это и будет моим вкладом в улучшение этого мира.

9. Я пишу более чем подробно.

И если не написал о чем-то прямо здесь и сейчас, то это значит, что я уже писал об этом прежде и не считаю необходимым повторять это. Если вам что-то непонятно, то не спешите задавать вопросы, но поищите ответы на них самостоятельно, при помощи поиска или просто читая дальше. Уверяю вас, так вы получите гораздо больше пользы. Если вы читаете по диагонали и для вас в этом журнале слишком много букв, то это просто вы не туда попали.

10. Я не занимаюсь рекламой в этом журнале.

Любой ответ на вопрос «где купить» тоже будет рекламой, потому что этот журнал читают больше людей, чем многие бумажные журналы. Реклама и деньги неразрывно связаны между собой, а деньги — это бизнес, да ну его на фиг.

Из журнала stalic, 1 августа 2009

Культура, семья и сеть

Уже живя в Москве, в октябре 2008 года Сталик написал в своем журнале:

«Что такое культура?

Когда мне было пять лет, мы с отцом полетели в Тбилиси.

И там я обнаружил, что все мужчины, как один, ходят по городу в красивых черных европейских костюмах, белых рубашках и повязывают галстуки — в точности, как мой отец.

А мой отец в ту пору читал лекции по высшей математике в политехническом институте и ходил на работу, разумеется, в черном костюме, белой рубашке и галстуке. Еще и шляпу одевал и очки. Соседки с лавочки говорили мне:

— Какой у тебя, Сталик, отец! Культурный человек.

Ну и вот. Как только я разглядел одежду тбилисцев образца 1967 года, я сделал заявление:

— Папа, а в Тбилиси грузины намного культурнее, чем в Ферганеузбеки.

— Почему? — спросил у меня отец.

— Потому что они хорошо одеваются, а узбеки ходят в своих чапанах, тюбетейках и сапогах.

— Это от того, что у узбеков культура сильнее! — ответил мне отец.

Хотелось бы спросить. А что вы понимаете под словом “культура”?

Разделяете ли мое мнение 67-го года или мнение моего отца, высказанное в ту же пору? Является ли сохранение кулинарных традиций признаком силы этих традиций, а живучесть национальной кулинарии — признаком живучести культуры в целом?»

— А вот скажите… - начинаю я какой-то вопрос после того, как Сталик в очередной раз поговорил по телефону.

— Продолжаем передачу армянского радио, — ехидно улыбается он, и мне почему-то становится неловко за сам жанр нашего общения: что у нас интервью, а не живой человеческий разговор. — Спрашивайте — отвечаем. Армянскому радио задают вопрос.

С национальной культурой у Сталика отношения двойственные. С одной стороны, он живет и работает в Москве и ведет жизнь вполне столичную и даже где-то «звездную»: встречи, презентации, телевизионные и книжные проекты, интервью, квартира, дача, семья, работа. С другой стороны, звездой он стал после выхода «Казана, мангала.», на волне интереса к восточной кухне с ее ярко выраженными национальными традициями и моды на нее. Он не любит, когда ему об этом напоминают, но любит вспоминать об этом сам — например, ругая московские рынки за их «недозрелые помидоры» или сетуя на то, что в Москве большую часть года темно.

Это позволяет Сталику эксплуатировать образ восточного мужчины — хозяина дома, кухни и очага. С одной стороны, образ этот ему, безусловно, родной. С другой стороны — очень модный, напоминающий европейцам, что они-то настоящего гостеприимства и уважения к гостю и не нюхали никогда.