Рунная птица Джейр (СИ)

– Божечки, божечки, мочи больше нет терпеееееть! Нет моооченьки….

Вокруг него – тьма и смерть. В пропитанной смрадом сизой дымной пелене качаются какие-то фигуры – они то удаляются, то приближаются, склоняются над страдальцами, корчащимися на грязном загаженном полу, что-то шепчут, вытирают тряпицами смертный пот, – и ему хочется позвать их, но нет сил. Жар сжигает его, как разгоревшееся внутри адское пламя.

Глухой рвущий кашель, потом снова стон. И снова боль. Невыносимая, жгучая, лишающая разума – словно кто-то медленно, сладострастно погружает в кишки раскаленный зазубренный нож и вращает его там влево-вправо, влево-вправо….

– Ааааааааааааааааа!

– Тихо, тихо! – На него падает тень, говорит с ним мужским голосом. – Ты весь горишь, это хорошо! Горячка – это просто здорово. Это значит, твое тело сражается за жизнь. Борись, мальчик, борись!

– Аааааааааа, бооооольнооооо!

– Воды дайте, воды, – хрипит кто-то рядом.

– Борись, мальчик, борись, – повторяет мужской голос. – Я не дам тебе умереть. Только не сдавайся…

***

– Вспомнил?

– Это было…. Нет, не помню, ничего не помню! Только страшная боль и страх смерти. Даже не знаю, что это было.

– Зато я знаю, что это было с тобой. Твоя боль и твое страдание шрамами вырезаны на твоем сердце, Эндре.

– Ты скажешь, что со мной было?

– Тебя убили. Ты мешал им. Но ты выжил. Ты не мог умереть, потому что судьба уже выбрала для тебя путь. Ты – Рожденный Дважды.

– Какой путь? О чем ты говоришь, Марина?

– О пути клинка, который не знает жалости. О пути клинка, который решит судьбу империи и целого мира.

– Почему, зачем ты говоришь со мной загадками?

– Потому что я твой сон. Скоро, скоро я стану горсточкой праха и дуновением ветра. Не получат они ни тела моего, ни души моей, страданием моим не насладятся! А тебе скажу так, Эндре – не бойся того, что сталось с тобой, ибо ты обрел нового друга. Он подобен тебе – его сбросили в ад с высот, в которых он беззаботно парил, наслаждаясь счастьем. Но его судьба, как и твоя, была предрешена заранее. Он должен был стать ангелом-хранителем, и это свершилось.

– Демон! Так ты знаешь?

– Я чувствую в тебе душу, растоптанную и исстрадавшуюся так же, как и ты. Он мучим сознанием, что когда-то не уберег тебя, и потому выбрал твою судьбу. Но она даст тебе силу довести свою месть до конца…

– Прошу, скажи мне – откуда ты все это знаешь?

– Я сон, а сны знают все.

– Марина? Марина!

– Нет больше Марины. Прощай.

***

Рыцарь проснулся с неприятным чувством. Голоса, которые доносились снаружи, звучали раздраженно и злобно, хоть и негромко.

Он выбрался из-под меховых одеял, вылез из повозки – и встал безмолвно, глядя на сцену у соседней повозки. Охрана, служки, сам инквизитор, все они стояли полукругом у тела молодой женщины в лохмотьях, лежащей на снегу, запятнанном кровью. Это была она, девушка из его сна. Ведьма по имени Марина.

– Что… что случилось? – спросил фон Эшер, подойдя к мрачному как ночь брату Тавешему.

– Ушла, стерва, – процедил инквизитор сквозь зубы. – Ушла, проклятая!

– Чего, сам не видишь, вашбродь? – сказал ему коренастый Митко. – Караульный, что ведьму в повозке стерег, заснул, чума его забери! А это змеища смогла цепи свои разомкнуть и зубами запястья себе перегрызла, проклятая! Кровью истекла, пока спали все. И пресвятой отец не слышал ничего, вот несчастье-то! Прямиком к дьяволу отправилась, ему на радость, нам на посрамление!

Фон Эшер перевел взгляд на инквизитора. Тот молчал и лишь скользил взглядом по распростертому на снегу телу. Быстро скользил, хищно, точно не мог поверить, что обманула его добыча, упорхнула из мертвых силков, оставив ему только это хрупкое, иссеченное плетьми безжизненное тело с посиневшими ногтями на маленьких босых ножках и упругой грудью, вызывающе выпавшей из разодранного платья. И такая адская бездна была в этом взгляде, что фон Эшер содрогнулся.

– Я поеду, – сказал он, поклонился и пошел к своему коню, который всю ночь так и простоял под седлом.

***

– Д-а-а, страшная история! – Момрей сделал жест, отвращающий злых духов. – Стало быть, еще одной проклятой душой стало больше. Бродит теперь по долам и лесам эта колдовка, крови человечьей жаждет. Бррррр!

– Может, и бродит, – задумчиво сказал рыцарь. – А может, и нет. Только благодаря девочке этой вспомнил я кое-что. Память ко мне возвращаться стала. И знаю я теперь, что мне искать и где. Глядишь, и стану вновь самим собой.

– Что же ты вспомнил, сударь рыцарь?

– Не могу сказать того наверняка, – тут фон Эшер пристально посмотрел на собеседника. – А тебе зачем то знать? Меньше знаешь, дольше проживешь.