Рунная птица Джейр (СИ)

– Мама, ты где? – спрашивал ее женский голос. – Где ты? Мама, мне плохо!

– Мама, а я знал, что ты все-таки придешь, – сказал мужской.

Падение во мрак завершилось ударом и беспамятством. Когда Сигран очнулась, она поняла, что лежит в своей лаборатории, на полу у алхимического стола. Она с трудом поднялась на ноги и увидела, что вода в миске замерзла, превратившись в темный неровный лед. Стол вокруг миски блестел от осевшего на него инея.

– Умерли! – прошептала Сигран, и глаза ее наполнились слезами. – Все умерли! Нет! Не хочу! Нет!

Она так и не увидела в своем видении, что же случилось со Спасителем. И не смогла разглядеть его лица.

Глава 2

Иган чувствовал нетерпение. Ему казалось, что слуги, помогавшие ему облачиться в парадные одежды, делают все невыносимо медленно. Князь мог видеть в зеркале лица людей из своей свиты, стоявших за его спиной – Бог ты мой, что за каменные рожи! О чем они думают? О том, что их господин, который станет сегодня великим герцогом Кревелога, может отказаться от услуг некоторых из них?

– Ваша светлость, – шепнул ему камердинер Болак, – соблаговолите поднять волосы, чтобы я мог надеть на вас цепь!

Иган с усмешкой запустил руку в свои завитые кудри, но тут же перестал улыбаться: на шее виднелась царапина, покрытая подсохшей коркой. Как раз там, где проходит яремная вена. Князь ощутил неприятный холодок в животе. Цирюльник. Брил его сегодня утром и случайно порезал – случайно ли? Не решился нажать на бритву чуть сильнее?

– Болак, – сказал князь, – моего брадобрея взять под домашний арест. После церемонии я поговорю с ним.

– Слушаюсь, ваша светлость. – Болак гибкими нервными пальцами поправил массивную герцогскую цепь на груди Игана., отступил на шаг и с видом художника, наложившего последний мазок на картину, провозгласил. – Туалет его светлости окончен!

Иган оглядел себя в зеркале. Так и должен выглядеть великий герцог – великолепно. Черный бархат, шитый серебром и украшенный алмазами (все-таки траур по несчастному погибшему братцу, ха-ха!) ему очень к лицу. Креповая повязка на рукаве камзола, конечно, немного не вписывается в ансамбль, но приличия надо соблюдать. Пусть выборщики видят, что принц Иган скорбит. Хотя – какое это теперь имеет значение?

Иган еще раз коснулся пальцами царапины на шее. Она отозвалась слабой болью. Цирюльник был неосторожен – или…?

Плевать, не стоит обращать внимания на такие мелочи, когда впереди один из лучших дней его жизни. День, в который его назовут великим герцогом. Отличное продолжение восхитительной ночи, проведенной в объятиях Сони…

Улыбнувшись, Иган развернулся на каблуках. Придворные немедленно склонились в низких поклонах.

– Идемте, господа, – самым милостивым тоном сказал принц. – Наши добрые подданные ждут нас.

Зал Совета, ярко освещенный утренним солнцем, был полон. Семьдесят пять выборщиков со всего Кревелога уже ждали его, рассевшись на лавках. А еще Серые братья во главе с Абдарко, клирики и шестьдесят человек депутатов от горожан, купцов и пахарей – по одному от каждого города и повета.

– Его высочество принц Иган, князь Свирский, граф Борович и Ренич! – провозгласил маршал совета и ударил посохом в пол.

Иган прошествовал к креслу в центре зала. Наступившая в зале гробовая тишина показалась ему хорошим знаком. И еще подумал князь, что не испытывает к этим людям ничего, кроме презрения. Выбрались из своих медвежьих углов, где спали в одном зале с курами и свиньями, трескали мерзкие соленые грибы и вонючую чесночную похлебку, да мылись от бани до бани, а теперь вот по дурацкому древнему праву приехали в Златоград герцога выбирать. Милостиво позволить ему, Игану, воссесть на трон, который и так ему принадлежит по справедливости. Еще вчера многие из них голосовали бы против него. Воистину, покойный Рорек в своих смазных сапогах и с вечной косматой бородой был бы костью от кости этого сброда. Но теперь Рорека больше нет, и этим мужланам придется смириться с тем, что новый герцог будет совсем непохож на них самих.

Ему навстречу двинулись сразу двое – седоволосый бородач в крытой атласом куньей шубе поверх дорогих доспехов и совсем еще молодой человек с черными усиками, стриженный под горшок, в кафтане из серебристой парчи. Иган знал обоих – старого Банаша, графа Крешинского, и юного Лаща из Поймы. Банаш был сторонником Игана, а вот Лащ был из тех, кто поддержал бы Рорека…

– Позволь принести от имени всего собрания самые наши искренние соболезнования, князь, – сказал Банаш. – Горько нам было услышать о гибели князя Трогорского и всей его фамилии. И все мы едины в пожелании своем – чтобы ты нашел и покарал подлых убийц, совершивших это черное дело!