Рунная птица Джейр

       Дальше шли другие портреты - четвертый командор Арсен да Ачирре, пятый командор Куно Болленхейм, шестой командор Франсис Ротард... Чем они прославили себя? Да ничем. При них Братство оставалось в тени императорской власти, и ересь, с которой оно было призвано бороться, расцвела, как сорняки на перегное. И потому в их взгляде слабость, уход в себя и вина. А вот седьмой командор, Гуг де Сардис, был не чета предшественникам. И взгляд у него другой - искусство фра Леодари смогло ухватить ту веру и ту святую ярость, что горели в давно истлевшем сердце седьмого командора Братства. Антоний подумал, что такие же глаза он может видеть каждый день - это глаза отца Эдана Гариана.

       Эдан Гариан - вот кто может ходить по этой галерее каждый день без малейшего трепета. Души великих командоров, живущие в этих портретах, могут гордиться деяниями Братства, руководимого Гарианом. Уж кто-кто, а Антоний Госсен это знал.

       Он дошел до конца галереи и остановился, чтобы перевести дух. Брат Госсен был тучен, ходьба вызывала у него отдышку. Теперь портреты смотрели ему в спину, но волнение уже улеглось, и чувства Контакта больше не было. Зато холод начал пробираться под теплую шерстяную мантию и водить ледяными пальцами по хребту. В Башне Командоров печи никогда не топились, даже в такие лютые морозы, как в эту зиму. Истинная аскеза не терпит никаких послаблений.

       Дверь в покои командора была закрыта. Заклинатель сложил пальцы в знак Отворения Врат и произнес заклинание.

      - Входи, мастер Госсен! - раздался голос из тьмы под сводами.

       Дверь открылась. Госсен повернулся к послушнику, который нес за ним запертый ларец и забрал у него ношу.

      - Уходи, - велел он.

       Послушник преклонил колено, поцеловал край мантии заклинателя и пошел по галерее обратно. Госсен проводил его взглядом, и лишь когда послушник скрылся в глубине галереи, вошел в открывшуюся дверь.

       Это было его право - приходить к командору в любое время. И его обязанность, если заклинатель получал важные известия. И хотя на дворе была глубокая ночь, Госсен не сомневался, что Гариана обрадует новость, которую он сообщит, а еще больше - то, что лежит в его ларце.

       В покоях командора пахло сыростью и мышами. Сам Гариан стоял на коленях у пюпитра со свитком Устава на нем. Госсен вздрогнул, когда, шагнув к алтарю, увидел в свете масляной коптилки лицо главы ордена - оно застыло, губы подергивались, глаза казались стеклянными. Верхняя часть его тощего костлявого тела была обнажена, и на плечах и спине кровоточили свежие рубцы от семихвостой плетки, которая лежала под свитком на деревянной подставке. Изодранная в лохмотья грязная роба была пропитана кровью.

      - Отец Гариан! - позвал Госсен.

      - Зачем ты здесь? - глухо ответил верховный инквизитор, не поворачивая головы.

      - Я пришел с новостями, отец мой.

      - Твое дыхание пахнет мясом. Ты носишь теплый плащ, брат Госсен?

      - Я... (О Всемогущий, вот почему эти портреты так на него смотрели!). Там, снаружи, сильный мороз, отец мой, и я...

      - Я не осуждаю тебя, и вот доказательство, - Гариан шагнул к заклинателю и поцеловал его. - Ты мой брат, я не могу судить тебя.

      - Вот! - Госсен сорвал с себя шерстяной плащ и бросил на пол. - Мне он не нужен.

      - Надень его, брат Госсен. Устав Братства не запрещает нам носить теплую одежду и есть мясо дважды в неделю. Я упрекнул тебя, но в твоих поступках нет ничего, что нарушило бы устав ордена. Ты чист передо мной и перед братством.

      - Это мороз сделал меня слабым, он так терзал меня, отец мой!

      - Мороз, - сказал Гариан. - Не за окнами мороз. Он в сердце нашем. Он заморозил тот праведный гнев, ту ревность о деле Божьем, которые должны пылать днем и ночью. А мы позволили им угаснуть. Но я заставлю этот холод отступить! Я заставлю!

      - У меня хорошие известия с юга, отец мой. Братья перехватили охотника, посланного язычниками в Грей за эликсиром.

      - И где эликсир?

      - Здесь, - Госсен открыл ларец и показал филактерию, привезенную гонцом из Пойханда.

      - А нечестивец?

      - Брат Этардан сообщил о его смерти.

      - Еще один враг повержен, - Гариан взял ларец, достал флакон и поднес его к свету. - Последний флакон, который был нужен для нашей победы. И ты даже представить себе не можешь, Госсен, как он был необходим! Ты принес весть, которую я с трепетом в душе ждал все последние дни.

      - Я счастлив это слышать, отец мой.

      - Еще новости?

      - Из Кревелога приходят новые известия о Восставших. Их множество. Не думает ли командор, что...

      - Ты сомневаешься в могуществе Братства, Госсен?

      - Я лишь боюсь, что вера может оставить людей в такое тяжелое время.

      - Вера! - Гариан шумно вздохнул. - Во что веришь ты, брат Госсен?

       Заклинатель не ожидал такого вопроса и потому испугался. Раньше Гариан никогда не спрашивал его о вере. Никого в Братстве об этом не спрашивали.

      - Я? - ответил он после затянувшейся паузы. - Я верую в...