Running Man. Как бег помог мне победить внутренних демонов

На нем очень четко, как будто черным фломастером, были обведены слова «ПОДТВЕРЖДЕНИЕ ДОХОДА НЕ ТРЕБУЕТСЯ, СПАСИБО!»

– Хеллман никогда и не интересовался моим доходом.

– Хорошо, я посмотрю, – пообещал Крис.

– И еще. В этом документе гарант-поручитель утверждает, что требуемый доход должен составлять тридцать две тысячи пятьсот долларов в месяц, и волшебным образом та же самая сумма указана в моей заявке на кредит с поддельными инициалами. Поручитель работает в том же месте, что и Хеллман. Похоже, они связаны между собой.

– Возможно. Но ты подписал все окончательные документы, которые получил по почте, включая заявку на кредит с подложными цифрами. Я понимаю, кредит уже заранее был одобрен, но все равно – ты поставил свою подпись.

– Я расписался там, где были поставлены галочки! Я не читал весь набор документов. Их вообще кто-то читает?

Крис пожал плечами:

– Некоторые читают. Немногие, но это не важно. Ты поставил подпись.

– Я не знал, что расписываюсь под сплошной выдумкой! Я просто расписался там, где мне велел мой нотариус, – как обычно.

Крис положил руку мне на плечо:

– Чарли, я знаю. Я и в самом деле тебе сочувствую. Паршивая ситуация. Я понимаю, что ты усердно работал и почти во всем прав. Тебя подставили. Но ты должен кое-что понять. Когда в Америке кого-нибудь обвиняют федералы, этот человек с вероятностью в 99 % получает приговор, идет ли он на суд или соглашается признать вину. Мне жаль, Чарли, но упекут за решетку тебя.

Я отстранил его руку:

– Ну, ты умеешь обнадежить.

– Так уж это устроено. Ты ничего не сможешь поделать. Никто не сможет.

Мне захотелось ударить его. Я собрал свои тщательно рассортированные документы и выбежал из кабинета. Сев в машину, я направился в Каунтри-парк. Раньше этим днем я уже пробежал шестнадцать километров, и спортивная форма до сих пор лежала на сиденье. Смеркалось, но по-прежнему стояла жара. На парковке не было ни души. Я переоделся в шорты и футболку и побежал по тропе через рощу. Несколько километров я бежал с изматывающей скоростью, надеясь устать и испытать столь необходимое мне чувство освобождения. Я знал каждый сантиметр на этих дорожках. Знал, где из почвы выступают корни и где подстерегает предательская кочка.

Наконец, почти полностью обессилев, я сбавил темп. Стемнело, и высокие дубы словно сгрудились вокруг меня. Я прислушивался к скрежету цикад и руладам древесных лягушек. С меня текли струйки пота. Добравшись до парковки, я остановился и посмотрел на небо. Летний ветерок охладил мою разгоряченную кожу. «По крайней мере, у меня есть это, – подумал я. – У меня есть бег. Его у меня никто не отнимет».

После долгих разговоров с Долтоном, не изменивших его отношения к моему делу, мы с отцом пришли к мнению, что нам нужен другой адвокат. Отец предложил потратить часть своих сбережений, чтобы нанять частного адвоката. Он был человеком небогатым, и для него такой шаг много значил. Сам бы я никогда не попросил его о помощи, но с благодарностью принял это предложение.

Адвокат Пол Сан, партнер одного из друзей детства моего отца, согласился работать с нами по сниженным расценкам. Это была отличная новость. Оставалась только одна загвоздка. Он посещал юридическую школу при Университете Дьюка. Как любой коренной уроженец Северной Каролины, я испытывал предубеждение против Университета Дьюка. Пол согласился не обращать внимания на мои футболки с логотипом Университета Северной Каролины, которые я носил почти ежедневно. Я же пообещал, что если он разберется во всем этом бардаке, я в будущем сезоне буду носить только футболки с логотипом баскетбольной команды Дьюка.

По крайней мере, у меня есть это. У меня есть бег. Его у меня никто не отнимет.

Пол, офис которого находился в Роли, был примерно моего возраста и увлекался велосипедом. Мне он показался немного тихим и скрытным для юриста, но я надеялся, что в деле он себя покажет. В области недвижимости у него было мало опыта. Но я подумал, что раз уж мы с отцом смогли выяснить кое-какие подробности моего дела, то Пол и подавно сможет.

Слушание моего дела началось 28 сентября 2010 года. Обвинитель назвал меня лжецом сотню раз и разглагольствовал по поводу моего образа жизни, как будто я занимал пентхаус на Ривьере. Аудиозапись длиной полминуты проигрывалась снова и снова. Я терпеливо ждал, пока мое дело предъявит адвокат. Но с каждым днем меня все больше беспокоило его поведение. Он скорее заботился о том, чтобы не оскорбить судью, и не использовал те наши наработки, которые, по моему мнению, должны были произвести самое большое впечатление. Он не спрашивал Нордландера о его выступлении перед Большим жюри. Он даже не оказывал давления на Джона Хеллмана, моего ипотечного брокера, которого вызвал обвинитель и который уже признался в своей вине, хотя еще и не получил приговора. В частности, он надеялся, что ему смягчат приговор, если он обвинит меня.