Руны

ВОННИ. Все равно, что заглянуть в собственную душу и понять, что там. Они – словно осколки разбитого зеркала, показывающие отражения людей, живущих в тебе, людей, которыми ты был до рождения. Ты будто вспоминаешь то, чего никогда не случалось с тобой, и знаешь, что это правда. Именно такое происходит, когда любишь. Другой человек может быть кем угодно, но кажется, что ты знаком с ним целую вечность. Ты не знаешь, кто он, но он тебе не чужой. Ты будто говоришь с ним на другом языке, и руны – алфавит этого языка. Причем алфавит магический, потому что из этого алфавита мы можем создавать бесконечное число возможных реальностей, но все реальности – правда лишь отчасти. (Справа у авансцены звенит колокольчик. Он висит над дверью в универмаг. ВОННИ, ЕВАНГЕЛИНА и НЭНСИ поворачиваются на звук, смотрят на сидящего за прилавком АРТУРА). Там крыса?

МЭТТ. У тебя серьезные проблемы, Вонни.

ВОННИ. Наша жизнь – сама по себе проблема. Нэнси – послушный ребенок. Я – демонесса, Джонас – что-то среднее, но мы все безумны по-своему. Возможно, это крыса, а может, старый башмак. Да только я уверена, что она шевелится. Мой отец спускался вниз, чтобы поговорить с крысами.

МЭТТ. Шериф намерен предъявить тебе обвинение в убийстве.

ВОННИ. Шериф – толстый вонючий идиот.

МЭТТ. Да, но он шериф, и обвинит тебя в убийстве, если мы не сможем убедить его в обратном.

ВОННИ. Как Пузан вообще стал шерифом? Лупи Рай[4] лучше бы справился с этой работой, а он – деревенский дурачок.

МЭТТ. Он сидит в своем кабинете, который рядом с камерой, Вонни. Ты же не хочешь, чтобы он тебя услышал.

ВОННИ. Но у нас конфиденциальный разговор. Ведь так? Если этот безмозглый хряк приложил свое толстое ухо к замочной скважине, когда я разговариваю с моим адвокатом, разве это не нарушение моих конституционных прав? Или это не касается шерифа, который настолько глуп, что не может найти свой пенис?

МЭТТ. Вонни…

ВОННИ. Но, может, я несправедлива к нему. Может, у Пузана вообще нет пениса. Бедный беспенисный Пузан.

МЭТТ. Пожалуйста, говори тише.

ВОННИ. Да только должен у него быть пенис, потому что все знают, как ему нравится совокупляться с коровой миссис Потдорф.

МЭТТ. Вонни, расскажи мне, что произошло этим вечером.

ВОННИ. Я только что рассказала. Пузан Реддинг[5], находясь за амбаром, вступил в интимные отношения с коровой миссис Потдорф. Хотите, чтобы я нарисовала картинку. Я могу. Для убийцы я прекрасно рисую.

МЭТТ. А теперь послушай меня. Это не шутка. Дело очень серьезное. Твой отец мертв, и шериф думает, что убила его ты. Тебе известно, почему он так думает?

ВОННИ. Так все знают, что я безумна. Если ты – женщина, у тебя есть хотя бы половина мозга, и ты хотя бы иногда используешь эту половину по назначению, ты должна быть совершенно безумной, так? Как мамины подруги, сестры Нэрн, которые живут на ферме у индейских пещер. Все называют их безумными, потому что они шьют лоскутные одеяла размером с Провиденс, штат Род-Айленд. Я бы сейчас не отказалась от такого одеяла. Мне холодно. Не должен идти снег, когда Пасха уже на носу. Не хотите подойти и согреть меня, Мэтт?

МЭТТ. Ты призналась шерифу в убийстве? У него сложилось впечатление, что ты практически призналась.

ВОННИ. Вы знаете, что свиньи едят своих поросят? Просто чудо, что шериф не съел своего толстого, уродливого отпрыска. Конечно, я опять, возможно, несправедлива. Может, это не его ребенок. Как я понимаю, миссис Пузан много времени проводит в пожарном депо, угощая парней горячим яблочным штруделем.

МЭТТ. Ты сказала шерифу, что убила своего отца?

ВОННИ. Если он так говорит, это должно быть правдой. Мозг у него размером с грецкий орех, моральные принципы опарыша, но он – обезьяна с револьвером, а мы чтим и обожаем бабуина с самой большой дубиной, правильно? Именно поэтому я горжусь тем, что я – американка.

МЭТТ. Вонни, шансы у нас минимальные, но пока они есть. Если я смогу убедить шерифа, что существует другое логичное объяснение случившегося этим вечером в магазине, возможно, ситуация не вырвется из-под контроля. Но как только он решит предъявить тебе обвинение в убийстве, на кон будет поставлено его самолюбие, а после этого никому не удастся доказать ему, что он ошибся. Времени у нас в обрез. Ты должна рассказать мне, что случилось.

ВОННИ. У вас прекрасные, грустные глаза. Вы это знаете, Мэтт? Ни у кого я не видела таких грустных глаз. И почему вы такой грустный? У вас очаровательная новая жена, и две маленькие дочки, и взрослый сын от первой жены. Да, конечно, ваш приемный сын хочет убить вас, но вам не следует принимать это близко к сердцу. Джон Роуз[6] хочет убить всех.

МЭТТ. Речь не о моей семье.