Руны на броне

— Так надо было встать пораньше, — уже в сомнении проговорил я.

— Нас оно не касается, — решительно отрезал Авдей. — Пошли, всё в лесу расскажем.

Заинтригованный я, конечно, пошёл, и, когда вышли за дозоры, наставники принялись откровенно рассказывать. Ещё вчера не могли они говорить. Если б я побежал от пчёл…

Но к счастью у меня открылся тотемный бонус, и теперь появилась уверенность, что откроются другие. Я хорошо представляю рысь? Да ни хрена я себе не представляю, пока сам ею не стану.

Трудно это объяснить словами. Сейчас мы идём к одному из любимых водопоев оленей. Настоящей рыси там прыгать почти не откуда, ивы одни, да и те редкие. Рысь с земли нападать не любит, короткий получается прыжок. Бегать ей нравится ещё меньше. Медведю или волкам близко не подойти, а тигры у нас не водятся.

Если не считать воинов-рысей, ведь мы всё-таки люди. По сигналу нужно выйти на позиции и ждать. Авдей с Мухаммедом подстрахуют, но главное я должен сделать сам. Вызвать дух рыси, подкрасться, выбрать жертву и атаковать.

Описывать природные красоты явно не моё — ну, там деревья с листиками, трава всякая. Скажу только, что дал Авдей сигнал. Чтоб наверняка, сразу позвал рысь, да ей и самой интересно. Очень осторожно оглядывался и шёл, выбрал позицию и замер…

И откуда-то почудилось одобрительное урчание зверей. Двух матёрых рысей. Ага, меня, кажется, вели и действиями моими довольны. Хотя думать лень. Для зверя нет времени, он безмятежно смотрит в никуда…

Толчок в сердце. Идут. Через минуты в поле зрения появились олени. Осторожно нюхают воздух, оглядываются. А я даже не смотрю на них, меня здесь вообще нет.

Передние двое оленей подходят к речке, напряженно стоят в готовности рвануть по тропе назад. Нехотя опускают морды, тянут воду. В поле зрения осторожно подходят матёрые самцы, самки с оленятами.

Когда они прошли к воде, начинаю красться по-кошачьи, припадая к траве. Уверен, что не оставляю следов, хотя это и не моя сейчас задача. Я просто терпеливо крадусь, движения скупые, плавные. Мне нельзя копаться, дикие животные пьют очень быстро. Но и ошибки недопустимы. Меня не видно и не слышно…

И я не должен красться вечно. Олени уже напились и выходят из реки, а я изготовился и начинаю разгон. Через три шага разбега выдох утробным рычанием. Олени в ужасе замирают…

Я выбираю жертву. Этот молодой самец подойдёт. В стаде разворачиваются и делают шаг. Я разбег почти закончил. Они прыгнули по разу, расходясь от опасного места, второй прыжок будет больше…

Но мне все и не нужны. Мой удачно чуть поворачивает из-за вставшей на пути самки. А я уже в прыжке. Олень закончил поворот, готов прыгнуть, и на его шею обрушиваюсь я…

Он падает, бьёт копытами, перекатываясь. Отпрыгиваю ему за голову, и снова клыки в горло! И ещё!

Жертва безвольно опускается на бок. Я плотоядно скалюсь окровавленной пастью. Клыки у людей, не как у настоящих рысей, зато есть нож. Он тоже весь в крови.

— Приходи уже в себя, — добродушно ворчит Мухаммед.

— Пока на нас не кинулся, — хмыкнул Авдей.

Даже не слышал, как подошли. Тотемный дух понял, что я его выгоню, и прыжком удалился. Я встаю на ноги… весь в кровище!

— Иди, хоть в реке умойся, — сказал Мухаммед. — Да надо оленя свежевать.

В общем, теперь я рысью себя хорошо представляю. Я понял то, что парни называют себя рысями — это совсем не рисовка. Они не редкие люди с определёнными способностями, это рыси в человеческом виде. А что их кто-то кем-то считает, да пусть себе.

Я иначе взглянул на Мухаммеда и Авдея. Их кошачья пластика, конечно, притворство. Только наоборот. Это большие кошки, которые должны жить как люди. Просто они давно уже воины-рыси и долго живут с людьми. Они не могут стать собой и на мгновенье, не хотят себе напоминать.

Не, воины-рыси свободно ходят на двух ногах и пользуются в обычной охоте ружьями. Просто в данном конкретном случае зачем тратить выстрелы? Кровушку дешевле отстирать, и быть рысью на охоте просто классно.

И в данном случае мясо оленя помогут съесть соседи. Нет у них холодильников и электричества. Знают рыси прекрасно про электричество, только чтобы жить вне клана, надо переступить через свою природу. А клан может жить лишь так — вдали от техники и скопления обычных людей.

И чтобы жить, как хочется, тотемные кланы служат боярам. Чтоб те же бояре их не уничтожили как любую опасность. И я для них прежде всего боярин, а что стал рысью — мои собственные проблемы. Рыси ведь воины.

Но достаточно грусти, всё равно ничего не вернуть. С недельку походил я на разные охоты с наставниками. Кстати, поиск мёда с рысьими навыками вообще веселуха, разве что ходить приходится очень много. Этим занимаются молодые рыси, да старики.

И через неделю с моего согласия надели мне на голову мешок, привязали к жерди и куда-то долго несли. Потом долго везли на телеге по какой-то дороге и опять несли.

Наконец, отвязали и, чтоб не бить меня по голове, взяли слово час мешок не трогать. А сами все ушли. Через час я снял мешок и огляделся. Следов вокруг никто не оставил, да я и не надеялся.