Руны на теле

Иванов всё понял. Роняет пистолет, оборачивается к окну и вскакивает на подоконник. В рысьем трансе ускоряюсь к нему. Он лицом, грудью, руками проламывает раму, хлещут осколки, разлетается кровь…

Успеваю схватить его правой рукой сзади за штаны с лампасами и рву на себя. Мои немалые силы резко увеличил рысий транс. Пряжка ремня впивается в пухлый животик, рвутся петли на его брюках, отлетают пуговицы, штаны и кальсоны сползают вниз, обнажив старчески дряблую жопу. Он от боли и с перепугу громко пердит.

— Извини! — сипло воскликнул генерал.

— Бог простит, — рычу я в ответ и левой рукой с размаху заталкиваю лимонку без чеки глубоко в генеральское очко.

Иванов ужасно орёт, хлынула кровь — там же ещё рычаг и насечки на рубашке. Но силы даже в рысьем трансе страшные…

Интересно, а вепри в трансе реально могут порвать человека на куски? Потом спрошу Ваню, а пока отпускаю генерала с лёгким толчком. Иванов взрывается в полёте, замедление сработало штатно.

Если кто не понял, мне важно, чтобы дед подох не самовольно, а исключительно от моих действий…

* * *

Ещё звенели выбитые взрывом стёкла, как в дверь учтиво постучали. Я вышел из тотемного состояния и сказал:

— Заходи.

Вошёл капитан Логинов с исписанными листами в руках.

— Привет, — сказал он, оглядываясь в кабинете.

— Здравия желаю, — ответил я, отдав честь, и спросил. — А почему ты с листиками? Тебе ж я не говорил писать рапорт.

— Это постановление Совета обороны о снятии генерал-майора Иванова с должности и назначении служебной проверки, — пояснил капитан. — Мне ребята сказали, что ещё могу успеть вручить. Но его нет… ты выкинул генерала в окно?

— Он сам! — сказал я. — Я только лимонку без чеки ему в задницу засунул!

— Вот что взорвалось за окном! — воскликнул он.

— Ага, — ответил я. — Голова должна найтись.

— Да уже без разницы, — грустно молвил Логинов. — Я хотел, чтоб нормально, без боярского произвола…

— Кстати о произволе, твои коллеги прям тут навели на меня оружие, — саркастически проговорил я. — Ты-то что с ними делаешь?

— Взяли на всякий случай, — сказал капитан. — Только они мне уже не коллеги, обычная пехота. А ты давай-ка, следуй за мной.

— И с какой радости? — уточнил я, не сходя с места.

— Опять объяснения! — со вздохом проговорил он потолку, опустил на меня взор и ласково заговорил. — Ты снова молодец, Тёма. Твой батальон отводится для пополнения, а у тебя начинается отпуск. Можешь ехать отсюда до станции на перекладных, а можно со мной на самолёте.

— Не! — воскликнул я. — Как без ребят? Надо проследить хотя бы за ранеными!

— Все в самолёт не влезут, — отрезал Логинов и проговорил добрым тоном. — Позаботятся о твоих парнях, не волнуйся! Пойдём.

Сначала мы зашли на второй этаж к писарям. Там, скромненько потупив глазки, стояли у стеночки давешние капитаны. Логинов подписал мои отпускные документы и вручил мне. Потом подписал рапорты капитанов и направил их в распоряжение заместителя покойного Иванова.

В довершении Логинов сказал клерку, что он должен немедленно вылетать. Паренёк с погонами сержанта его заверил, что прямо сейчас всё будет готово. Вышли из здания и прошли к джипу. Логинов усадил меня сзади, сам уселся справа от водителя и сказал:

— На лётное поле.

Солдатик, не задавая вопросов, поехал. Ехали через весь город, несколько раз обгоняли колонны пленных немцев. Приехали на восточную окраину, к довольно ровной площадке. Аэровокзал ещё не построили, однако несколько самолётов уже стояли рядочком, с одной стороны кто-то садился, с другой взлетал.

Капитан приказал водителю возвращаться и пошёл через лётное поле. Пилоты ждали Логинова у трапа. Старший парень, с чёрными усиками, удивлённо спросил:

— А где остальные?

— Они остаются, — ровным тоном сказал капитан. — Взлетаем немедленно.

— Слушаю, — козырнули пилоты и побежали к кабине.

* * *

Мы поднялись в салон. Логинов пинком отбросил лесенку, закрыл дверцу. Салон рассчитан на десять человек. Я и капитан умостились в узкие креслица, сделали серьёзные лица и молчали во время взлёта.

Потом, перекрикивая двигатели, Логинов стал рассказывать. Я не должен обижаться на Совет обороны, они ничем не могли мне помочь. Есть разные бояре, например, о миролюбцах и культурных я уже в курсе. Но они те же бояре, нейтрализовать их могут только другие бояре.

Так называемые воинственные взяли перед войной верх, однако и среди них хватает моих врагов. Все бояре стремятся к личной власти. Только условно нормальные борются за власть для себя, для своей группы, не покушаясь на княжества и советы, а другие стремятся к власти над страной, над всеми народами.

Эти бояре больше всех делали для подготовки большой войны, поскольку лишь в её ходе могут захватить власть. Они хотят просто возглавить ополчение и подчинить или уничтожить дружины.

Они больше других ищут умных офицеров в ополчении, продвигают их, помогают. Они очень много работают над вооружением ополчения, чтоб оно не было слабее дружин. Они придумали планы и разработали подходы, чтобы не лишиться ополчения в первые месяцы большой войны.