Руны. Обряды и наследие предков

Я неоднократно поднимал вопрос: что, собственно, надо понимать под символами? Полагаю, что на этот вопрос можно дать однозначный ответ, если я расскажу о своем собственном «пути к символу». В 1912 году свет увидела книга Филиппа Штауффа о «рунических домах». В то время я находился в рядах молодежного фелькише-движения. Мы с небывалым восторгом стали штудировать эту книгу, пытаясь понять то, что мы могли постигнуть. Автор этой книги находился под сильнейшим воздействием идей Гвидо фон Листа. Было прекрасно, что мы смогли узнать о мудрости наших предков, которая была сокрыта для нас в сплетении балок фахверковых домов. Поскольку Штауфф пытался прочитать каждый из фасадов фахверковых домов как сочетание рун, то на страницах его книги можно было встретить следующие расшифровки: «Помоги, о солнце, которое ведет к арманитскому огненному зачатию, к истинному приумножению рода. Твой заход и твой солнечный путь даст нам солнечный огонь!» Но я не мог согласиться с этим. Когда я занялся изучением строительства, то понял, что едва ли возможно создать деревянную конструкцию, которая могла быть задумана как сочетание рун. На осенних каникулах 1912 года я взял тетрадь для эскизов и направился в Грабфельд, который слыл районом, где было самое большое количество фахверковых построек. Я изучил множество фасадов и смог найти массу деталей, показавшихся мне весьма важными. Это было неоднократно повторяющееся сочетание балок. Это сочетание можно было встретить во всех уголках нашей Родины. Вскоре мне стало бросаться в глаза, что эти знаки могли складываться не только из балок, но и могли быть вырезанными на древесине. Когда я сосредоточился на этом вопросе, то обнаружил, что эти знаки могли повторяться на мебели и домашней утвари. Их могли вырезать или же просто рисовать. Они могли быть выдавлены на кирпичах, нацарапаны на штукатурке. В конце концов, они могли быть вышиты женскими руками. На различных материалах, на предметах, созданных в разной технике, я обнаруживал одни и те же знаки. Мне стало ясно, что эти знаки должны были иметь особый смысл. Они были не просто украшением для утвари и зданий, но обладали высшим значением. Когда же я обнаружил эти знаки на доисторических экспонатах из музейных собраний, то понял, что между этими знаками существовала несомненная преемственность. После войны я вновь обратился к ландшафтам Гарца. Тогда встретился с исследователем, который предоставил символам подобающее место в немецком музее. Это был профессор Ганс Хане, создатель земельного ведомства народоведения в Галле. Само собой разумеется, я нашел множество подтверждений своих идей в работах профессора Германа Вирта (они попали мне в руки несколько позже). Они подтолкнули меня к тому, чтобы я занялся самостоятельными исследованиями и изысканиями.

Самые разные пути ведут к тому, чтобы можно было собрать коллекцию ценнейшего материала. Есть разные пути, чтобы поставить людей перед фактом, — материал, которым доселе пренебрегали, в действительности является ценнейшим наследием предков. Еще некоторое время назад символам отказывали в том, чтобы ими занималась самостоятельная научная дисциплина. Представители многих научных сфер хотели заниматься символами, но исключительно как второстепенной отраслевой темой. Они не были в состоянии увидеть полноту картины, охватить весь Север, поскольку были увлечены «классическими» странами. Нельзя отрицать, что в деле изучения символов есть отдельные прорывы, но они раньше были рассеяны по многим научным дисциплинам. Теперь же они входят в круг задач, которые стоят перед обособленным изучением символов. Мы не можем не упомянуть имя пионера в деле изучения символов, которое велось с позиций фелькише. Это профессор Эрих Юнг, который в своей книге «Германские боги и герои в христианское время» указал на попытки всевозможных «унификаций». Он указал на христианизацию, в ходе которой германским обликам придавался вид святых. При этом он указал на то, что поиском изначального пласта ни в коем случае нельзя заниматься с позиций «истории искусства».