Руны поднебесья

У Антона билось сердце. Он, крепко схватился за руль не в силах пошевелиться… Рядом, мигая проехала машина ДПС, останавливаясь недалеко у обочины. Сотрудник дорожно-патрульной службы постучался в окно нарушителя. В эту секунду Антон понял, что на его жизни поставлен крест…

– Старший инспектор дорожно-патрульной службы, Лапшин. Вы только что сбили человека. Ваши документы пожалуйста!

5

Ни живой, ни мёртвый Антон, скованный наручниками, сидел в кабинете допроса полицейского участка. Перед ним всплывали глаза бедолаги, так въевшиеся в память, того самого, которого он сегодня сбил.

– Это не я! Он сам выскочил! Дорога была пустая, – находил себе оправдание Антон перед двумя следователями. – Я имею право на один звонок! Дайте мне позвонить! – вскрикнул он, требуя по праву.

– Дадим позвонить? – спросил бритый своего лохматого напарника.

– Пусть валяет напоследок, ведь дальнейшие десять лет всё равно не сможет никому позвонить! – с издёвкой ответил второй, пододвигая к Антону его телефон. – Звони, телефончик потом твой конфискуем.

– Спасибо, спасибо, – запричитал задержанный, набирая своему отцу: – Папа, папа, я человека сбил! – дребезжащим голосом произнёс сынок, – в отделении сижу, в наручниках. И он было хотел сказать: – «Спаси меня папа!» Но посмотрев на двух злобных служак, изменил на «Прости меня папа!»

– В каком ты отделении? – уравновешенно спросил отец, – куда приехать?

– Не знаю, – расстроено ответил Антон.

– Так спроси!

– Сейчас, сейчас… – подскажите, пожалуйста, в каком отделении я нахожусь? – скромно уточнил сынок.

– В Гагаринском!

– В Гагаринском, пап!

– Давай сюда телефон! Разговор окончен, – вырвал из рук бритый оперуполномоченный. – Снимаем с тебя наручники, и без шуточек, пишешь чистосердечное показание.

– Если раскаешься, то срок дадут меньше, – разъяснил бритый.

Взяв в руки авторучку, Антон написал: Я, Ивушкин Антон Маратович, совершил наезд на пешехода, примерно в половине десятого вечера, в районе…

В кабинет зашёл третий, видимо их начальник. Двое следователей подорвались со своих мест, согласно правилам.

– Вечер добрый! – поздоровался третий, – что тут у нас? Ивушкин Антон Маратович? – прочитал начальник, бегло заглянув в протокол.

– Я.

– Сын Ивушкина Марата владельца компании ТСМ?

– Сын, – затлелась надежда у Антона, что может как-то уладят его дела.

– Вы пишите, пишите, Ивушкин. Всё как есть… Был в нетрезвом состоянии и под наркотическим опьянением.

– Так, товарищ начальник, трезвым оказался, продувался на месте…, – доложил лысый.

– Значит трезвый…, – неохотно принял это во внимание начальник, – ну что ж…, трезвый или пьяный, ничего не меняет это… Ваш папаша вам всё равно не поможет, – отстегнул он рьяным голосом, – засядешь до седых волос… – Вот вы где у меня…! – грубо погрозил начальник сжатым кулаком перед носом задержанного, сияющей шишкой во лбу. – Бездарность богатых родителей, думаете, что вам всё дозволено, – продолжайте допрос…, – распорядился он и вышел из кабинета.

Антон помрачнел в лице и склонив голову, дописал свои трезвые показания, после чего ему снова одели наручники и оставили одного сидеть в кабинете допроса.

В два ночи впустили отца.

– Папа, папа. Я человека сбил! – заревел Антон.

– Тихо, тихо сын. Что поделать… Успокойся. Новости не очень.

Антон внимательно устремил свои глаза на отца, трясясь на стуле от перенапряжения.

– Послушай меня сын, – присел отец напротив, – мы с адвокатом, не смогли договориться со здешним начальником. Далеко не всё за деньги покупается… Начальник отделения ни в какую, да у него самого крутая родня в министерстве сидит. Оказался не сговорчивым, упёртым мужиком… Так что мужайся, придётся тебе сесть в тюрьму, а там уже я обязательно тебя вытащу! – размеренным и уравновешенным голосом сказал отец.

Антон притих, представляя себе тюремную жизнь. – Какой кошмар, что я наделал! – вырвалось у него.

В дверь постучали.

– Ладно сынок, время вышло… Держись, Антоша, – похлопал отец своего сына по плечу, – я передам маме, что ты её любишь. Пока! – покинул кабинет Марат Филимонович.

Антон зарыдал, не сдерживая слёз. Голова раскалывалась, болела лобная часть. Ещё три часа к нему никто не приходил. Брошенный всеми в закрытом кабинете, он проплакал все глаза, прокручивая свою прежнюю вольготную жизнь. «Как я жил неправедно!» – Раскаивался он.

В пять утра к нему снова впустили отца.

– Папа?

– Сынок, – внимательно слушай! Вроде получается найти с начальником общие трения, и он почти готов отпустить тебя за «кругляшок» и замять это дело, но ты будешь обязан мне. Услуга за услугу сынок…

– Обещаю, – тихо произнёс Антон.

Устроишься на работу в Мобил-сервис! Будешь работать, вести скромный образ жизни, не вылазить, не светиться, не показываться своим тусовщикам. Из социальных сетей удалишься. От Bugatti – срочно избавлюсь, тем более что есть покупатель. Тебе, можно сказать повезло…, родни у сбитого не оказалось. Некому за него печься. Организуем покойному достойные похороны.

– На всё согласен, папа! Всё сделаю, что скажешь! Ради бога, только не в тюрьму! Даже на могилку ходить буду, грехи замаливать…