Руны везде

Он, конечно, демократических взглядов и прилюдно усмехнулся названию, но ведь чёрт побери приятно! Но суть в «тиграх», которые превосходят русские «рысь», а уже проходят испытания «пантеры», они тоже сильнее. И что будут делать русские танкисты с их опытом, когда их танки будут пробивать в лоб на большой дистанции?

Да-да, военные говорили, что при попытке прорвать внешнее кольцо экспериментальный полк «тигров», шестьдесят машин нарвался на кого-то серьёзного, смогли удрать семеро, процентов десять. Ну и что⁈

Опять эти русские закидали трупами — докладывают же, что их было очень много. Или, не к ночи будь помянут, выжил Артём Большов, или это был его злобный дух, или столь же сильный колдун на стороне Гардарики!

При желании любой европеец всегда найдёт всему разумное объяснение! Главное, что европейцы всегда пробивали оборону русских летом, только зимой русские герои! А с новыми танками европейцы и подавно проломят русский фронт! Только хватит эмоций и психологии, нужно ставить реальные цели. Допустим, можно отрезать Гардарику от Крыма и от Кавказа…

Армия же Гардарики тем временем вернула всё, что летом захватили европейцы и перешла к обычному своему зимнему лиходейству. Европейцы со сведёнными на морозе пастями отбивались, а Европа готовила резервы на следующий год.

В январе 1944-го года группировка Паульса сдалась. Группу армий, которые пыталась её деблокировать, расчленили и уничтожили частями, хотя какие-то солдаты смогли попасть в плен и выжить.

Канцлеру Шульце дали об этом доклад в своё время, но он почти не обратил внимания. Хан Керим получил от Рузвельта и Чёрча приглашение в Тегеран и охотно его принял. Теперь эти трое в Тегеране обсуждают будущее Европы и то, что ждёт его, лично канцлера Шульце.

Он уже жил в новом году. Ему продемонстрировали турбореактивные истребители и прототипы ракет ПВО, небо Европы можно закрыть от бомбардировщиков Британии и Конфедерации плюс! А пока англосаксы не придумали новую гадость, Европа решит вопрос Гардарики! Решит раз и навсегда!

Адольф Шульце мечтал об этом и боялся приближения весны, когда всё станет полностью ясно. С начала вторжения в Гардарику он со всем европейским народом пережил в первый год стадию отрицания — русские на такое просто не способны! Во второй год он прошёл стадию гнева — ах так, тогда я за себя не отвечаю! На третий год он перешёл к торгу. Кажется, те, кто планировал в Гардарике войну, немного разбирались в психологии…

Глава 14

Пашку жалко! Совсем немного не дотянул паренёк. Вскоре после визита Кости в Центр пришла официальная бумага — всех танкистов магов и тотемных воинов срочно от боевых действий освободить и собрать для ознакомления с новой техникой.

Не хотелось оставлять ребят, но приказ есть приказ. Тем более что Гена и Валера стали нас охранять, а то некоторых типа приказы не касаются, собирались воевать дальше.

Вот дорастут до больших звёзд на погонах, тогда и будут решать, кто, где должен воевать. А пока не доросли, как маленьким ствол пистолета в нос, нотация и шагом марш к месту службы.

Сразу принялись бегать или скакать по полигону и освежать в кристаллотеке танковые бои. А Виталик вернулся к обязанностям председателя комитета Совета обороны по изучению применения магии в боевых условиях. Как-то раз до обеда приехал он в Центр на трёх чёрных «волгах».

Правда, сразу не поняли, что это Виталик, так как первыми вылез десяток молодых, подтянутых азиатов в военной форме, только потом майор Логинов, а следом показался хан Керим.

Меня позвали в кабинет Антонова, и я пошёл вместе со всеми. Азиаты не сводили странно округлившихся чёрных глаз с моей пилотки и рысьих ушей. Потом, наверно, детям будут рассказывать, что лично видели того самого боярина Большова. Ну, который того… не совсем человек.

Охрана хана осталась переживать впечатления в приёмной Аркаши и в коридоре у дверей, а я зашёл в кабинет следом за Керимом и Виталием. Поприветствовал майора Антонова и подсел к т-образному столу рядом с Виталиком напротив хана.

— Красавец стал, — сказал он мне. — Особенно глазки. Ты по-прежнему видишь?

— Почти, — ответил я скромно. — Только не различаю цвета.