Руны законов Сварога (СИ)

Я возвел очи горе и покачала головой.

— Ладно, подымай её и проводи в острог, к отчему дому. Шорнику и жене его ничего про коромысло и намерения дочери их не говори, не к чему. Я сама потом, как-нибудь, аккуратно намекну.

— Как скажешь, — дёрнул левым ухом котик.

Он прибился ко мне лет пять назад, когда я ещё только обучение заканчивала и готовилась стать самостоятельной ведьмой. Васькой я его нарекла. Усатый тогда был совсем маленьким и беспомощным. Следовал за мной по лесу, намереваясь у меня из корзины свежей рыбы свистнуть, которую я в тот день у рыбаков прямо на льду прикупила, чтобы дома солянку сварить да себя и наставницу накормить.

Васька сбежал от отца своего, кота-людоеда, что в народе известен, как Кот Баюн. Тот желал дело своё «важное» котёнку передать, а Васька от чёрной магии отца отказался и человечиной питаться не пожелал. А потому до отцовских размеров не вырос и силы его, в полной мере, не получил. Но… Усыпить да убаюкать, пусть и на пару-тройку часов — умеет. А ещё магию любую за версту чует и всякую зловредную, но не слишком сильную нечисть прогнать может. В общем у нас с ним вышла крайне полезная взаимная дружба. Мы то оба с Васькой, кроме моей наставницы, никому в этом мире не нужны были. А сейчас и вовсе только друг у друга остались, да ещё моя служанка и подружка Машка Косолапова.

У неё в жизни тоже горе приключилось: её берендеи* похитили и фактически своей рабой сделали. Мало того, что пока дитём была убиралась и стирала за десятерых, так потом, как подросла, вынуждена была ещё и постель греть трём оборотням. Это только в сказках разных идиотских, оборотни благородными бывают. Люди с чистой душой и сердцем колдовскими зверьми оборачиваться не станут. Машка вон двенадцать лет служанкой и рабой была! Сбежала чисто случайно и до сих боится, что берендеи те её найдут и опять к себе заберут — дабы угнетать да насильничать.

(Берендеи — оборотни-медведи из славянской мифологии, прим. автора)

Кот замурлыкал, затянул песенку на кошачьем, и шорникова дочка, что в снегу сладко спала, не размыкая глаз, так и поднялась.

— Смотри, чтоб не споткнулась и рыльце бестолковое не разбила, — бросила я. — А то вопросики будут неудобные.

— Не боись, не упадёт, — пообещал кот и последовал за бредущей во сне дочерью шорника.

А я вернулась к норе и с опаской пробралась внутрь, в глубь мрака. За мраком и плотным пологом из выдубленных шкур, оказалась вполне себе недурно обставленная пещерка. Тут на полу были подстелены меха, стояла кое-какая мебель и даже своеобразное подобие печки, с самодельной решёткой над кострищем.

Рядом же с самодельной печкой стоял ворох посуды, часть из которой была покрыта пугающими тёмно-багровыми пятнами давно засохшей крови. Рядом на грубо сколоченном столике стояла шахматная доска, с фигурками, вырезанными из кости — надо полагать из человеческой. На широком ложе со шкурами и периной я нашла подушки, из которых кое-где торчали человеческие волосы, которыми подушки и были набиты.

— Как «мило», — вздохнула я иронией.

Справа от меня кто-то хмыкнул, захрипел и кашлянул. Я так резко шарахнулась в сторону, что едва не врезалась в печку. С колотящемся сердцем, чьи удары гремели в голове, я выхватила огниво, высекла искру и зажгла лучинку из запаса оборотней.

Танцующий от сквозняков огонь озарил стены пещеры и громадную металлическую клетку, в которой лежал темноволосый мужчина. Обнажённый по пояс, связанный, в одних портах и грубых сапогах из воловьей или коровьей кожи.

Я с настороженностью тихо приблизилась к пленнику оборотней. Окинула взглядом широкий мускулистый торс с русым немного курчавым волосом по центру груди. Но внимание моё привлекли не столько очертания крепких мышц, сколько изобилие шрамов, которые виднелись на плече, ещё в количестве двух штук на груди, ниже с левого боку, на рёбрах, и ещё один на правой кисти руки. В довершение всего, у незнакомца был ещё старый шрам от ожогов, что сползал вниз по левой щеке узника и скрывался за тёмно-русой короткой бородой.

Судя по количеству пережитых ранений, оборотням в плен, незнамо как, угодил крайне бывалый воин. Подойдя поближе, я ещё раз оглядела его шрамы — выглядели они ужасно — и внезапно подумала сколько же боли вынес этот человек. Сердце скрутило внезапной жалостью к незнакомцу. К тому же, даже при свете огня, в полумраке было заметно, что незнакомец… весьма хорош собой. Если бы не шрам от ожога и вовсе был бы красавец.

И вообще, судя по ухоженным пышным волосам, мужчина явно не просто рядовой воин — обычные вояки за шевелюрой не только не следят, но ещё часто и вовсе бреют голову наголо.