Русь Богатырская: былинные сказания

Выезжал Змей Тугарин в поле чистое —
Латы, шлем, броня, кольчуга колдовские на нём:
Не пронзает броню калена стрела,
Не сечет шелома булатный меч,
Не прокалывает лат копьё тяжёлое,
Не берет кольчуги сабля острая,
Ни кинжал, ни акинаки харалужные.

Сам Тугарин-козарин — великан на коне,

А под ним — конь крылатый, крылья огненные.
Впереди — два серых волка, да два выжлока[17],
Позади-то летят два чёрных ворона.

Выходил на бой Алёша без кольчуги, без лат,

В скоморошной одеже да с гуслями,
Да за поясом кинжал, да скоморошья клюка.

На Алёшу Тугарин надвигается,

Волки-выжлоки ощеряются,
Конь крылатый огнём разгорается,
Чёрны вороны нависаются.

Распинал волков Алёша, выжлоков,

Раскидал Алёша чёрных воронов,
в руки брал Алёша гусли самогудные‚
Возвышал к небесам богатырский глас:
«Небеса, моё небо синее!
Я иду под тобой на неравный бой.
Собери ты, небо, тучи грозные,
Громы-молнии‚ ветры-вихори,
Ты пролей из туч частый-крупный дождь,
Ты пролей, пролей ливень ливистый,
Ты залей-затуши гриву пламенную,
У тугарского коня крылья огненные,
Ты сорви-отнеси их ветром-вихорем!»

Рокотали-звенели под Алёшин зов

Самогудные гусли звончатые.
От великого слова-рокота
Пробуждалося небо синее;
Собирали небеса тучи грозные,
Надвигали со громами да со молниями,
Опрокидывались частым-крупным дождём,
Потухали огни под ливнем-проливнем.
Стал не жарок жар у огнистых крыл.

А и тут он, Алёша, изворотлив был,

Подбегал — не замедливал к Тугарину,
Закричал сквозь небесные грохоты,
Заглушал все громы, ветры-вихори:

«Ты, Тугарин Змей, ты Змеёвич сын,

Почему уговора не выдерживаешь? —
Сговорились мы биться один на один
А ты вывел за собой рать великую!» ‚

Обернулся Тугарин, поглядел назад

Тут Алёшенька да очень скорым был,
Поворотливым да догадливым,
Ухватил он клюку подорожную,
Размахнулся, ударил по затылице
Повалился на землю Тугарин Змей.
И на грудь ему Алёшенька заскакивал,
Вынимал-заносил тот тугарский кинжал.
А Тугарин Змей да и очувствовался,
Стал Алёшеньку он неправдой корить:

«Не по правде ты вёл, Алёша, бой,

Непочестно богатырству русскому
да губить врага коварством-хитростью!»

Отвечал тут Алёша Тугарину:

«У врага не искать мне правды-истины,
Не тебе корить да коварством меня.
А не ты ли, козарин, в безоружного
Да разил меня этим кинжалищем —
Этот нож я теперь и обращу на тебя.
И не я тебе, псу, отрезаю башку,
Отсекает её твой кинжал, ты сам!»

Обезглавил Алёша Тугарина. .

Поднимал башку у чудища огромнейшую,
Подходил ко крылатому Змеёву коню,
К торокам её приторачивал[18],
Отправлялся в Киев на тугарском коне.

А из терема златоверхого

Гореслава глядит Королевична,
Все глядит-поглядает в поле чистое,
Все ждёт-поджидает друга милого,
Полюбовника Змея Тугарина.
И кричит-зычит она с радостью:

«Едет, едет Тугарин, мои сердечный друг,

С поля чистого, с битвы-сеченья
Он везет за седлом приторочену
Поотсеченную голову Алёшкину!»

Поглядел из окошечка косявчатого

Робким взглядом Володимир-князь
И не знает сам: что поделать ему —
То ли радоваться, то ль кручиниться?
Не то с грустью князь, не то с радостью
Говорит Гориславе Королевичне:
«Не Тугарин это едет с боя-сеченья,
То Алёша Попович на тугарском коне
Едет к нам с головою Тугариновой!»

Гореслава без стыда запричитывала,

Широкими рукавами заразмахивала:
«Деревенщина, Алёшка, ты засельщина,
С милым другом-то да разлучил меня,
С молодым моим Тугарином Змеевичем!»

Эти речи Гореславины бесстыдные

За досаду показались Володимиру,
Приказал он Алёшу почестно встречать,
Сам сказал Гореславе Королевичне:

«И тебя я, потаскуха заморская,

Не оставлю без награды моей княжеской
Я навек соединю тебя с Тугарином...»