Русь (Часть 1)

- К вам, батюшка, можно? - послышался за дверью стариковский голос, по которому Митенька узнал своего мелкопоместного соседа Петра Петровича. Вошел седой морщинистый старичок с давно не бритым подбородком и с нависшими усами. Он был в летней сборчатой поддевочке на крючках и с красным носовым платком в руке. Не глядя на хозяина, повесил у двери картуз на гвоздик и сел на стул. Спокойно достал из кармана складывающийся розеткой кожаный мешочек с табаком и, не говоря ни слова, стал набивать трубочку, покачивая чего-то головой.

- Окаянный народ!.. - убежденно сказал он, запихивая в трубку последнюю щепотку табаку. - Чем человек с ними лучше, тем они хуже.

- Вы про мужиков?

- Известно, про кого же больше, - сказал Петр Петрович, взяв трубку в зубы и стянув шнурок на табачном мешке. - С самого утра целое стадо на вашем поле. Пришел сказать.

- Как, и стадо было? Я видел только этот амбарчик.

- И стадо, как же! - крикнул Петр Петрович, протягивая к Дмитрию Ильичу руку с трубочкой, которую он собирался закурить. - Я вам, батюшка, давно говорил, что этот народ понимает только палку. Ежели палка над ними есть, то все хорошо. Как палку приняли, так и пойдет черт знает что.

Митенька отошел к окну и стоял, болезненно наморщив лоб.

- Да потому что им кроме палки никто ничего и не показывал... - сказал он.

- И не следует! - быстро подхватил Петр Петрович, опять протянув к хозяину руку с трубочкой, которую он все не мог собраться закурить. - Их гнуть надо, сукиных детей, в бараний рог и для их же пользы, вот что, заключил, назидательно качнув головой, Петр Петрович и, закурив наконец трубочку, запахнул полу на колене.

- Так вы думаете, стоит подать жалобу?

- Господи, да как же не стоит! - воскликнул почти испуганно Петр Петрович. - Вы вот что, садитесь-ка себе тут и строчите, а я пойду у вас рюмочку выпью.

Митенька нерешительно сел за стол и, кусая с напряжением мысли губы, задумался. В таком положении он сидел пять, десять минут, болезненно морщась.

Потом вдруг вскочил.

- Ну ее к черту, эту жалобу. - Он с шумом отодвинул кресло от стола и пошел, сам еще не зная куда. Но на пороге столкнулся с Петром Петровичем, утиравшим губы красным платком.

- Накатали, батюшка? Везете?

Митенька хотел было крикнуть, чтобы отстали от него, ничего он не накатал и везти никуда не собирается. Но почему-то сказал, что написал и сейчас едет.

- Валите, валите, таких дел откладывать не стоит.

- Митрофан, лошадь! - с досадой крикнул Дмитрий Ильич.

- Сделаю вид, что поеду! - сказал он сам себе, в затруднении шершавя ладонью макушку. - А то будет приставать.

Этот шаг и повлек за собой всю ту цепь нелепостей, которые самому твердому человеку могли бы закружить голову.

VII

Нелепость первая: насколько глупо ехать только потому, что какому-то Петру Петровичу показалось необходимым жаловаться.

Это пришло в голову Митеньке Воейкову, едва только он отъехал с версту от дома. Он велел было Митрофану повернуть лошадь, но при мысли о том, что Петр Петрович, наверное, еще не ушел, раздумал.

- Придется сказать Павлу Ивановичу, что приехал просто навестить его. И никакой жало-бы, конечно, не подавать, я вовсе не обязан исполнять фантазии всякого встречного.

Он въехал на широкий двор усадьбы с каменными конюшнями и чугунной доской на раките, в которую бьют сторожа, обходя ночью усадьбу. Тут вышла вторая нелепость, которой он ожидал меньше всего. На дворе Митенька увидел проходившего от конюшни к дому хмурого малого в сапогах и с жесткими волосами. Он велел Митрофану остановиться и, обратившись к малому почему-то несколько робким, как бы приниженным тоном, спросил его, дома ли Павел Иванович.

Малый остановился и сказал недовольно и нехотя, что барин дома. Потом повернулся и пошел дальше.

- Доложи, пожалуйста, - сказал Митенька, торопливо выходя из экипажа.

- А вам по делу? - спросил малый мрачно и глядя не на просителя, а куда-то в сторону и вниз.

Митенька, потерявшись и боясь, что малый уйдет, сказал, что по делу.

- Ну, тогда идите сюда. - И повел его к черному ходу. Митенька пошел за ним. Они вошли по грязным ступенькам кухонного крыльца сзади дома, прошли через жаркую кухню, потом через узенький коридорчик, и Митенька неожиданно для себя прямо в пыльнике очутился в служебном кабинете Павла Ивановича.

Павел Иванович, вернувшись из церкви, сидел с приехавшим к нему соседом Щербаковым в кабинете и обсуждал дело организации проектируемого им общества. Они кончали подсчет будущих членов, когда в кабинет неожиданно вошел Митенька.

Павел Иванович поднял голову и долго сквозь стекла пенсне смотрел на Дмитрия Ильича.

- Ну что там еще... ну кто там?.. - говорил он, недовольно нахмурившись и какими-то неопределенными фразами. Его короткий, но торчащий в разные стороны бобрик придавал ему суровый вид, который усиливался еще тем, что у него была привычка закидывать голову неско-лько назад и смотреть сквозь пенсне на посетителя. И люди, не знавшие его, всегда несколько терялись под этим взглядом.