Рус Четвертый. Рус-4

«Побратим Эледриаса» смотрел вслед ему еле заметно улыбаясь. И эта улыбка была горькой и сочувственной. Едва только царь покинул пещеру, как «включились» ловушки. Мгновенно росшие лианы пытались оплести Руса, но бессильно скатывались с невидимой преграды; невидимые «плоскости» с четырех сторон пытались сжать и скрутить, наподобие того, как поступил Озгул со своим воином; сверкали вспышки ярких «стрел», рикошетящих от защиты Руса; наконец, налетел деревянный четверорукий голем и стал носиться вокруг неподвижного тела, со свистом рубя упругую пленку всевозможным холодным оружием. Чувствуя, что амулет, несмотря на «подзарядку» Силой Земли проводимую дважды, начал сдавать, пасынок Френома ударил тупого голема «близнецами», даже не задумавшись, какими Духами они наполнились. Творение древних альганов развалилось на четыре части. Следующими от Руса отделились «универсальные узоры деактивации древних амулетов», которые сработали, удивив и самого их создателя — на подступах к башням Кальвариона они были далеко не такими эффективными. В пещере повисла тишина.

Аригелий лежал за первым поворотом коридора в позе эмбриона: колени и локти прижаты к животу, конечности согнуты, голова прижата подбородком к груди и сверху закрыта ладонями. Лежал на левом боку, лицом к сокровищнице. Дышал ли царь или нет — сходу определить было невозможно. Вокруг него весь каменный пол был процарапан, все ногти и костяшки пальцев были содраны, губы были разбиты до крови, а изо рта торчали крошки камня. Создавалось полное впечатление, что царь был чем-то расстроен, занимался самоистязанием и, наверное с голода, пытался кушать каменный пол. А теперь почему-то не хотел ни на что смотреть, ничего не слышать, не нюхать. Как будто побывать мертвым захотел. Таким же, каким сейчас был истинный побратим его бога, Эледриаса…

Рус сел рядом с царем, находящемся в нехорошем состоянии. Можно сказать — в шоковом.

— Да жив я, жив… — прошептал настоящий побратим настоящего бога. — Перестань казнить себя. Просто, если так уж не можешь смотреть на богатство — назначь казначея. Ну, молчи, молчи… только не долго. Мне на самом деле нужна помощь тех магов. — «Да какого черта?!», — вдруг подумал Рус и вскочил.

— Десятник Аригелий — встать! — заорал он. Тело на полу медленно пошевелилось и вдруг резко вскочило, встав «во фрунт»:

— Десятник Аригелий готов выслушать приказание! — отплевывая куски каменной крошки и пыли ответил царь Сильвалифирии.

— Привести себя в порядок! Ты маг или кто?! И бегом за семью склонными к Силе, кто имел отношение к «Трем Толстякам!». Приказ ясен?

— Приказ ясен господин…

— Рус — побратим Эледриаса к твоему сведению! Настоящий! Кругом! Выполнять!!!

Аригелий убежал с самой счастливым выражением на лице, которое Рус и представить не мог, и не знал, что у взрослых такое бывает. Впрочем, ведя с собой семерых магов, царь вел себя царем, но… в сокровищницу предпочел не входить.

Первым этапом, используя Силу семерых склонных к Силе, Рус передвинул золото как можно дальше от Кафарии и как можно ближе к Каринским горам, за белоснежными хребтами которых раскинулась Этрусия. Выискивая промежуточное место под золото, «побратим Эледриаса» дошел до той крайности ослабления Его Силы, которая еще могла показывать окружающее. Островок среди болот он разглядел и снял его координаты. Теперь рядом с мешками, наваленными бесформенной кучей, горел костерок и Рус, соскучившийся по «пикнику» на дикой природе, напарывал на деревянные шампуры пару тушек зайцев, которые, как он надеялся, достаточно вымочил в чистой болотной воде. Непуганых зверьков подстрелил тут же на острове и нисколько не мучился совестью. Надо вкусно поесть, тепло поспать, а за это время должны «остыть каналы» (как Силы Геи, так и Эледриаса) и наполниться их астральные колодцы. По крайней мере в «земляном» он был полностью уверен, а вот в «эледриасовский» поток шел гораздо слабее — далеко от пятна, ничего не поделаешь. В очередной раз пожалел о недоступности Силы Гидроса с астрального колодца (зачем делал?) и бросил рассуждать о божественных Силах.

Рус расслаблялся, как мог. Долго жарил заячьи шашлыки, добиваясь (и добившись!) определенной нежности, с удовольствием глотал полюбившееся каганское плодово-ягодное, ни о чем не думая лег спать в кожано-меховой мешок, ночью, разумеется, от жары раскрывшись, но не меняя его на войлочное плащ-одеяло. В итоге, неплохо выспавшись, надышавшись болотно-лесным воздухом с примесью дыма, умылся, позавтракал и продолжил путь прямо через горы.

Через две ночевки в снежных горах, наконец, очутился в сугробах этрусской тайги, в местах неподалеку от владений Карланта, которого воочию не видел года два. «Точно! Как и сейчас — конец осени, начало зимы… интересно, теремок у него изменился? А в нем я… и вспоминать не хочется сколько не был», — координаты Карланта — наставника настоящего, к сожаленью, погибшего принца, он помнил прекрасно.

Глава 9