Русь - Дорога из глубин тысячелетий, Когда оживают легенды

В течение нескольких веков пространства Восточном Европы оказались для истории натуральной "терра инкогнита". После галльского и нескольких сарматских нашествий, перевернувших вверх дном эти края, интерес к ним значительно снизился и они выпали из поля зрения античных авторов. Лишь с I в. н. э., когда Причерноморье вошло в систему внутренних связей Рима, снова начинают появляться описания этих краев, из которых мы можем узнать, какие же народы здесь жили. Но, к сожалению, до Геро-дота таким описаниям далеко. Римляне были более практичным народом, чем древние эллины, и основное их внимание было при-ковано к странам, входящим в сферу "интересов" империи пар-фянской, германской границам. А Черное море оказалось "глухим углом" их державы, и они подробно излагали только сведения о его берегах, поскольку это могло быть важно для судоходства и торговли. Да и здесь мы не встретим рассказов о происхождении народов и их обычаях - лишь этнонимы. А племена, живущие в глубине территории, с которыми римляне не сталкивались и ко-торые до поры до времени не представляли для них ни выгоды, ни угрозы, их вообще не интересовали. Данные о них, если и встречаются, весьма отрывочны и носят самый общий характер.

Ярким примером традиционных "римоцентризма" и нелюбо-знательности ко всему чужому может послужить Овидий, со-сланный Августом в Томы (Констанца) и проживший там десять лет. В его элегиях и письмах оттуда преобладают ностальгические воспоминания о прошлой римской жизни и бесконечные жалобы на ее утрату. И ни единой новой и живой детали об окружающей его стране! Все отрывочные упоминания о ней, как уже подмечено исследователями, содержат лишь заведомо известные в Риме и

повторяемые из более ранних работ факты о суровости здешних зим и "дикости" местных "варваров". Овидий даже гордился тем, что в течение долгих лет сумел остаться "настоящим римлянином" и не выучил ни одного "варварского" слова! Отчего, мол, и подвергался насмешкам коренных жителей.

Но и в тех случаях, когда более менее подробные описания дальних краев все же возникали, разобраться в них бывает не так просто, поскольку они обладают еще одним серьезным недостат-ком. Сами авторы, составлявшие их, в такие отдаленные от центра и глухие провинции забирались редко. Если и забирались, то как Арриан, по службе, поэтому и излагали только ту информацию, которая казалась важной для государственных и военных целей. А римско-греческие авторы фундаментальных исторических и гео-графических работ данной эпохи чаще пользовались чужими све-дениями и вдобавок компиллировали информацию из более ран-них источников. Причем обобщали все известные им источники, начиная с Гомера и Геродота. И лишь отдельные писатели, подоб-но Страбону, позволяли себе перерабатывать эти сведения крити-чески. Впрочем, он и в других отношениях выделяется в лучшую сторону, хотя бы тем, что получал достоверную информацию от своих родственников, неоднократно бывавших в Причерноморье, и, наконец, он единственный, кто честно признается, что о наро-дах, живущих севернее роксоланов, ничего толком не знает.

Большинство же авторов механически суммировали все источ-ники, то ли не считая себя вправе опровергать более древние ав-торитеты, то ли показывая таким образом свою "ученость", опи-рающуюся на максимальное количество классиков. И если мы по-пытаемся составить карту Восточной Европы, например, только по работам Помпония Мелы или Плиния Младшего, то картина полу-чится просто фантастическая. Потому что в расположение реаль-ных народов своего времени они правдами и неправдами постара-лись втиснуть и все те, о которых вычитали у Геродота, т. е. жив-шие на 600 лет раньше. То есть, даже зная время жизни тех или иных авторов и время написания ими своих работ, отследить по ним в динамике изменения этнической картины "Сарматин" прак-тически невозможно упоминание разных народов и их локали-зация могли соответствовать и более раннему периоду.