Читаем Русь - Дорога из глубин тысячелетий, Когда оживают легенды полностью

Неизвестно, к заблуждению или преднамеренной дезинформации отнести и сообщение Прокопия, которое потом почему-то прочно вошло в историческую литературу,- что "эти племена, славяне и анты, не управляются одним человеком, но издревле живут в народоправстве (демократии)". Скорее всего, автора тут сбило с толку наличие у славян института веча, столь разительно отличающее их от византийской автократии. Или сыграли роль утопические мечты самого Прокопия об утерянной демократии древних греков? Но такая оценка полностью противоречит другим источникам. Иордан, как уже говорилось, при описании событий готско-гуннских войн, упоминает "короля" антов Буса. М. В. Ломоносов, доказывая существование государства у антов, обратил внимание на хронику Менандра, где в середине VI в. фигурирует князь Мезенмир, "сын Идара, брат Келагаста". Тут явно указано на преемственность власти и ее наследственный характер. А поскольку назван не только отец, но и брат, то подразумевается, что Мезенмир княжил либо после старшего брата, принявшего власть от отца, либо брат принял власть после гибели Мезенмира и княжил в момент написания хроники, то есть видны явные признаки династии. А Маврикий, хотя и говорит о ведении боевых действий "не имея над собой главы", но в той же работе пишет о славянских "царьках" - племенных князьях, разрабатывая тактику дипломатических игр с ними и привлечения некоторых из них на свою сторону "с помощью речей и даров". Отсюда опять же видно, что фигуры князей в своих племенах обладали весомым авторитетом и что в их руках находилась реальная власть, хотя и ограниченная вечем. В противном случае разве можно было бы влиять на политику племени путем воздействия на князя? Как уже упоминалось выше, в хрониках, описывающих войны со славянами, названы и имена некоторых князей, и мало того, называются "цари", в подчинении которых находились эти князья. То есть, существовала иерархия знати и административное деление с подчинением князю более крупного племенного объединения мелких единиц.

Нетрудно понять и другое - описание славянского вооружения тоже выглядит далеко не полным. На штурм сильной крепости и на строй тяжеловооруженных византийских солдат с одними лишь дротиками да луками, в посконной рубахе, не попрешь. Может быть, они и составляли массовое вооружение простых ополченцев, но данные археологии свидетельствуют, что имелось и другое оружие, тем более что кузнечное ремесло у них достигло очень высокого уровня развития. Были у славян доспехи. Правда, стальных шлемов и панцирей действительно обнаружено не так много, и часть из них трофейные, так что, скорее всего, они составляли снаряжение лишь знати и княжеских дружинников, но металлические доспехи дополнялись кожаными - скота у славян хватало. А из оружия известны также копья, боевые топоры и особенно длинные прямые мечи, изготовлявшиеся в больших количествах и высокого качества. Знаменитыми антскими мечами сражаются даже герои англосаксонского "Беовульфа", а в археологии они дали название целому классу - "мечи антского типа". Есть упоминания и о наличии у славян флота из речных ладей, действовавшего довольно крупными эскадрами.

Что касается соседей славян, то в эти времена рядом с ними обитали несколько народов. Какая-то часть готов в Причерноморье тоже осталась, они осели в Крыму и на Тамани, создав там свое небольшое государство со столицей в Дорасе (Яйла). На Кубани жили аланы - потомки тех, кто не ушел от гуннов на запад, а остался в своих горных крепостях. После крушения империи Ат-тилы они восстановили здесь независимое царство. На левобережье Нижнего Дона жили залы, о происхождении которых ничего не известно - то ли кавказский, то ли аланский, то ли болгарский народ, оставивший о себе память лишь в топонимике в виде реки Сал и Сальских степей. Армянские источники упоминают на Кавказе также "царей лезгин" и "дзурдзуков" - предков чеченцев и ингушей. Западная часть Кавказа населена была кашаками, предками черкесов. Арабский автор аль-Масуди обрисовал их весьма живописно: "За царством алан находится народ, именуемый кашак, живущий между горой Кабх (Казбек) и Румским (Черным) морем. Народ этот исповедует веру магов. Среди племен тех мест нет народа более изысканной наружности, с более чистыми лицами, нет более красивых мужчин и более прекрасных женщин, более стройных, более тонких в поясе, с более выпуклой линией бедер и ягодиц. Наедине их женщины, как описывают, отличаются сладостностью. Аланы более сильны, чем кашаки. Причина их слабости по сравнению с аланами в том, что. они не позволяют поставить над собой царя, который объединил бы их. В таком случае ни аланы, ни какой другой народ не смог бы их покорить".

Перейти на страницу:

Похожие книги

Юрий Олеша и Всеволод Мейерхольд в работе над спектаклем «Список благодеяний»
Юрий Олеша и Всеволод Мейерхольд в работе над спектаклем «Список благодеяний»

Работа над пьесой и спектаклем «Список благодеяний» Ю. Олеши и Вс. Мейерхольда пришлась на годы «великого перелома» (1929–1931). В книге рассказана история замысла Олеши и многочисленные цензурные приключения вещи, в результате которых смысл пьесы существенно изменился. Важнейшую часть книги составляют обнаруженные в архиве Олеши черновые варианты и ранняя редакция «Списка» (первоначально «Исповедь»), а также уникальные материалы архива Мейерхольда, дающие возможность оценить новаторство его режиссерской технологии. Публикуются также стенограммы общественных диспутов вокруг «Списка благодеяний», накал которых сравним со спорами в связи с «Днями Турбиных» М. А. Булгакова во МХАТе. Совместная работа двух замечательных художников позволяет автору коснуться ряда центральных мировоззренческих вопросов российской интеллигенции на рубеже эпох.

Виолетта Владимировна Гудкова

Драматургия / Критика / Научная литература / Стихи и поэзия / Документальное
100 великих замков
100 великих замков

Великие крепости и замки всегда будут привлекать всех, кто хочет своими глазами увидеть лучшие творения человечества. Московский Кремль, новгородский Детинец, Лондонский Тауэр, афинский Акрополь, мавританская крепость Альгамбра, Пражский Град, город-крепость Дубровник, Шильонский замок, каирская Цитадель принадлежат прекрасному и вечному. «У камня долгая память», – говорит болгарская пословица. И поэтому снова возвращаются к памятникам прошлого историки и поэты, художники и путешественники.Новая книга из серии «100 великих» рассказывает о наиболее выдающихся замках мира и связанных с ними ярких и драматичных событиях, о людях, что строили их и разрушали, любили и ненавидели, творили и мечтали.

Надежда Алексеевна Ионина

История / Научная литература / Энциклопедии / Прочая научная литература / Образование и наука