Русь - Дорога из глубин тысячелетий, Когда оживают легенды

Следующим объектом его нападений становится течение Ренна и Фрисланд. Но вот после этого информация не лезет ни в какие рамки. Якобы Лотарь в результате набегов вынужден был считаться с его силой, предпочел пойти на мировую и вернул ему лен во Фрисланде. Но в 854 г. опять отнял, а вместо этого дал новый лен — в Ютландии (Вернадский Г. В. "История России. Древняя Русь". Тверь, 1996.). Во-первых, отобрать лен у феодала значило нанести ему смертельное оскорбление и сделать своим врагом — это нарушение сюзереном своей части вассального договора. И если Лотарь пошел, на уступку, чтобы избежать новых опустошительных вторжений, то мог ли он тут же решиться на шаг, заведомо ведущий к еще более яростному отмщению? А во-вторых, Ютландия никогда Лотарю не принадлежала и вообще никогда не входила в состав империи франков.

Поэтому тут уж вывод следует однозначный: никакого "лена во Фрисланде" на самом деле не существовало, а речь шла все о том же отцовском княжестве Рюрика, территориально смыкающемся и с Фрисландом, и с основанием Ютландии. Набрав силу и авторитет на Балтике и имея возможность за счет прошлой добычи навербовать достаточное количество варяжских головорезов, Рюрик попытался снова его вернуть. А Лотаря он вынудил признать это будущее завоевание частью империи и включить его в состав Фрисланда, чтобы обеспечить себе таким образом мощное покровительство и поддержку. Он успешно высадился на землях, подконтрольных датчанам, захватил там какую-то территорию, вероятно, не только славянскую, но и относящуюся к самой Ютландии, за что и заслужил в западных хрониках прозвище Рюрика Ютландского, однако вскоре последовало "отобрание лена" — просто Лотарь, испугавшись войны с Данией, пошел на попятную. Отказался признавать его своим вассалом и считать частью империи захваченные им земли. Будущий князь остался с датчанами один на один, и, разумеется, рано или поздно эта борьба должна была закончиться не в его пользу.

Глава 34 ВАРЯГИ И НОВГОРОД

В самый разгар варяжского разгула на морях назрели важные события и в Новгороде. Сюда тоже протянулись поползновения викингов. Причем интересовал их не столько грабеж очередного города, сколько водные пути, проходившие через славянские земли. Пираты в это время довольно хорошо научились использовать преимущества речных систем — ведь, несмотря на все их мореходное искусство, ладьи-драккары оставались не очень-то надежными судами и часто становились игрушками разбушевавшемся стихии. Поэтому, например, в Средиземное море они предпочитали проникать, не огибая Пиренейского полуострова по бурному Бискайскому заливу и Гибралтару, а по речному пути из Луары в Рону. Ну а внутренние водные системы Руси открывали сразу несколько путей, суливших сказочные перспективы.

Во-первых, "из варяг в греки", представлявший дорогу к богатейшим городам Византии и Восточного Средиземноморья, до которых иначе пришлось бы добираться вокруг всей Европы. Викинги об этом пути знали — наемники из их среды сопровождали по нему купцов в качестве охраны, да и на службу к византийским императорам они тоже ходили наниматься. А представление о возможной добыче они могли получить и по результатам набегов русичей на города Причерноморья, наверняка стократно преувеличенным молвой.

Другой важный путь вел на Волгу, "в хазары", где викинги получили бы наилучшие возможности для сбыта пленников и пленниц, захваченных по всей Европе. Так, в конце IX или в Х в., когда несколько пиратских эскадр добрались до Каспия, на рынки Востока выплеснулись более 10 тыс. невольников из Франции и Нидерландов. В Европе использование рабов было достаточно ограниченным, разве что в домашнем хозяйстве, а получить выкуп можно было далеко не за каждого. И тот, кто контролировал бы пути к хазарским рынкам, мог диктовать условия другим «коллегам» и получать с них немалую мзду.

Мы не знаем, сколько раз новгородцам удавалось отражать варяжские набеги, но по крайней мере однажды пришельцы одержали верх. Согласно "Повести временных лет" какие-то викинги сумели захватить страны чуди и славян и правили в них, обложив данью местные народы. Конечно, ни о какой их цивилизаторской миссии, которую столь красноречиво пытался обосновать Н. М. Карамзин, говорить не приходится — достаточно заглянуть в западные хроники и посмотреть, что там вытворяли норманны, либо просто перечитать еще раз перечень прозвищ пиратских вождей, приведенный в прошлой главе. Славяне в один прекрасный день восстали против захватчиков и изгнали их.