Русь и Литва

Сколько приобрел великий князь в Новгороде на сей раз, неизвестно, поскольку брал он частями. К примеру, владыка Феофил поднес Ивану «три постава сукон, 100 корабельников (червонцев), зуб рыбий, да и на проводях две бочки вина». А посадник Фома Андреевич Курятник вместе с тысяцким поднесли Ивану тысячу рублей от всего Великого Новгорода.

26 января 1471 г. великий князь покинул Новгород и уже 8 февраля был в Москве (по санному пути добираться быстрее). А в марте в Москву приехал владыка Феофил с боярами просить об освобождении заточенных новгородцев. Иван хорошо принял владыку, угостил, но не отпустил ни одного пленника.

В Москву прибыли и несколько новгородских бояр искать суда у великого князя, поскольку в Новгороде они не рассчитывали на успех в своих гражданских исках. В их числе был бывший посадник Василий Никифорович Пенков. И тут Иван III сделал хитрый ход – потребовал у новгородских бояр присягнуть ему как государю. Так, 27 февраля 1477 г. к Ивану III с челобитной приехали подвойский Назар и дьяк веча Захар. В Москве их приняли за послов от владыки и от всего Великого Новгорода. Назар и Захар называли великого князя и его сына государями, а не господами. (С утверждением самодержавия получили огромное значение титулы, которые впоследствии сыграли значительную роль в государственной истории России, и не один раз служили предлогом к войнам.) Великий князь тотчас придрался к фразе новгородцев, и на вопрос о титуле стал поводом к расправе над Новгородом. Он отправил в Новгород своих послов бояр Федора Давидовича и Ивана Тучкова и дьяка Василия Далматова специально по этому вопросу.

Созвав вече, великокняжеские послы сказали: «Великий князь велел спросить Новгород: какого государства он хочет?» «Мы не хотим никакого государства!» – кричали взволновавшиеся новгородцы. «Но Великий Новгород, – продолжали послы, – посылал к великому князю от владыки и от всех людей Великого Новгорода послов свих, Назара и Захара, бить челом о государстве, и послы назвали великого князя государем». «Вече никого не посылало! – кричали новгородцы. – Вече никогда не называло великого князя государем! От века не было того, как и земля наша стала, чтобы какого-нибудь князя мы называли государем. А что великому князю сказывали, будто мы посылали, так это ложь!»

Новгородцы попросили великокняжеских послов объяснить им, какая перемена будет, когда Новгород назовет великого князя государем вместо господина. Те сказали: «Коли вы его назвали государем, значит вы за него задались, и следует быть суду его в Великом Новгороде, и по всем улицам сидеть его тиунам, и Ярославово дворище великому князю отдать, и в суды его не вступаться!»

Новгородцы, наконец, догадались, что их хотят лишить последних прав и закричали: «Как смели ходить в Москву судить и присягать великому князю, как государю!.. Этого от века не делалось, и в докончаньи сказано, чтоб новгородца не судить на низу, а судить в Новгороде! Давайте сюда тех, кто ездил судиться!»

31 мая притащили на вече Василия Никифорова Пенкова и Захара Овинова. «Переветник! – кричали новгородцы на Василия. – Ты был у великого князя и целовал ему на нас крест!» Василий ответил: «Я был у великого князя и целовал ему крест в том, что служить мне, великому государю, правдою и добра хотеть, а не на государя моего Великий Новгород и не на вас, свою господу и братию!» Тогда «прижали» Захара, и он показал на Василия, что тот целовал крест и от имени Новгорода.

Форма присяги, принятая в Москве, до уничтожения веча не была известна в Новгороде. Уж очень текст ее был раболепным, непривычным для вольных людей, какими считали себя новгородцы. Присягнувший по-московски обязывался, в случае нужды, действовать против Новгорода и доносить великому князю о всяком сопротивлении ему или недоброжелательстве.

Тут же на вече народ до смерти забил Василия и Захара. Новгородские власти продержали великокняжеских послов в Новгороде 6 недель и потом дали им такой ответ: «Бьем челом господам своим великим князьям, а государями их не зовем; суд вашим наместникам по старине, на Городище; а у нас суда вашего княжеского не будет, и тиунам вашим у нас не быть; дворища Ярославова не дадим вам. Как мы с вами на Коростыне мир кончили и крест целовали, так на том докончании и хотим с вами жить; а с теми, что поступали без нашего ведома, ты, государь, сам разведайся: как хочешь, так их и казни; но и мы тоже, где которого поймаем, там и казним; а вам, своим господам, бьем челом, чтоб держали нас по старине, по крестному целованию».