Русь и монголы. Исследование по истории Северо-Восточной Руси XII–XIV вв.

«Распространено предписание, — отмечал Дж. Дж. Фрэзер, — согласно которому не должна проливаться на землю кровь верховного правителя. Поэтому, когда надлежит предать смерти самого правителя или кого-то из членов его семьи, изобретают такой способ казни, при котором царская кровь не попала бы на землю».[1144] Показательно, что примеры, приводимые Дж. Дж. Фрэзером, как раз из средневековой истории монголов. «Когда хан Кублай (великий хан Хубилай правил в 1260–1294 гг. — Ю.К.) нанес поражение своему дяде Найяну, восставшему против него, и взял его в плен, он приказал завернуть Найяна в ковер и подбрасывать его до тех пор, пока тот не умрет, "потому что ему не хотелось проливать кровь представителя своего княжеского рода на землю и выставлять ее на обозрение неба и солнца". Монах Рикольд, — продолжает Дж. Дж. Фрэзер, — упоминает такое татарское правило: "Чтобы овладеть троном, один хан предаст другого смерти, но он тщательно проследит за тем, чтобы не проливалась кровь последнего. Татары считают проливать на землю кровь великого хана делом в высшей степени непристойным; поэтому жертву душат тем или иным способом"».[1145] Этот же исследователь и истолковал данное явление. «Боязнь пролить кровь на землю в общем объясняется верой в то, что в ней пребывает душа и что в силу этого земля, на которую попадает кровь, с необходимостью становится табуированной, или священной».[1146]

В свете сказанного становятся понятными конкретные обстоятельства казни Михаила Черниговского и других русских князей. Русский князь, несмотря на свое зависимое положение, все-таки рассматривался ордынцами как правитель, а, следовательно, в их глазах обладал тоже определенной харизмой. Отсюда, по представлениям монголов, он вследствие своих проступков заслуживал смерти, но, по их представлениям, почетной.[1147]

Подтверждение нашей версии о ритуальности казни черниговского князя можно увидеть и в кульминации убийства: Плано Карпини сообщает, что Михаилу «отрезали голову ножом».[1148] Это, в свете высказанного выше, могло означать лишение харизмы, божественности, главным объектом чего является как раз голова.[1149]

Схожие обстоятельства мы находим в описании гибели тверского князя Михаила Ярославича в 1318 г.[1150] Однако причины его гибели были иными. Истоки этого печального события уходят в межобщинные распри между Тверью и Москвой, которые, как обычно, проявились в княжеских междоусобицах.[1151] Но теперь к этому уже добавился монгольский фактор. Сложные перипетии московско-тверской усобицы, отраженные в различных летописных сводах, превосходно и тщательно проанализированы В.А. Кучкиным в его источниковедческом исследовании повестей о Михаиле Тверском.[1152]

Ордынским судом, как известно, ему был предъявлен ряд обвинений.[1153] Что же послужило основанием вынесения смертного приговора? «Казнь Михаила, — пишет А.А. Горский, — была предопределена, скорее всего не утайкой дани (об обоснованности этого обвинения данных нет), а оскорбительными для Узбека фактами смерти в тверском плену его сестры и пленения ханского посла…».[1154] Как нам представляется, А.А. Горский удачно расставил акценты в данных причинно-следственных связях. Но вместе с тем отмеченная выше «картина мира» монголов позволяет поставить вопрос и шире. И на это в свое время намекнул А.Е. Пресняков, заметив, что «дело шло не о судьбе посла, а о сопротивлении ханской власти».[1155] Добавим, что это же можно сказать и в отношении Кончаки-Агафьи, родственницы хана.

Итак, ордынскими «рядцами»-судьями были, безусловно, восприняты, так сказать, сакральные обстоятельства вины Михаила Ярославича. Но мы не можем согласиться с А.А. Горским в том, что обвинения в сокрытии дани являлись несущественными для «суда». Полагаем, что нет оснований сомневаться в обоснованности этих претензий к тверскому князю. Это, в частности, вытекает из дальнейших событий. Видимо, Михаил, действительно, не выплатил положенную дань,[1156] ибо в последующее время Тверь одолели разного рода «должники». Так, в 1321 г. «на весне приездилъ в Кашинъ Гаянчаръ Татаринъ съ Жидовиномъ длъжникомъ, много тягости оучинили Кашину». Тогда же Юрий, собрав войско, «хотя къ Кашину ити». Мир с ним и Михайловичами заключил «владыка Андреи». Но Юрий получил свое. «Тое же зимы князь Юрии, поимавъ сребро оу Михаиловичевъ выходное по докончанию».[1157] Михаил, таким образом, в глазах монголов выступает как «злостный неплательщик».