Русь и Орда

Если бы все эти народы-братья были едины, их не осилил бы никакой ворог. Но единства и дружбы промеж ними не было, и потому их, всех порознь, повоевали немцы, – как и нас, по тому самому, повоевали татары. Наша доля горька, ну а им и того хуже. Коли мы исправно платим дань, татары нам не слишком докучают, немцы же, дабы очистить для себя чужие земли, истребляли там людей без жалости, а кто уцелел, тех обращали в рабство… Ну, да не о том сейчас речь. Гляди сюда, – снова указал он на карту. – Видишь остров, что почти прилепился к берегу Поморья? Это Ругин, либо Руяна [104] . Сюда-то и добралась малая часть русов, не забывшая своего древнего имени, – немцы их прозвали рутенами, а славяне зовут русинами, либо ругами.

Осели они тут крепко, были зело храбры, набрали силы и вскорости сделались первыми средь соседствующих с ними славянских племен. Выучившись мореходству, стали делать дерзкие морские набеги и собрали на своем острове несметные богатства. Как видишь, по повадкам спутать их е нурманскими викингами было немудрено, а верягами, как уже было говорено, в Новгороде звали и тех, и этих, и многих еще.

Надобно еще сказать, что в делах веры эти русы стояли в голове всего славянского язычества и их стольный город Аркона был для славян то же, что для папистов Рим. Там зиждилось великое капище, в котором стоял золотой идол с мечом в руке, бог войны Световит, особо чтимый во всех славянских землях. Дабы поклониться ему и послушать прорицания его жрецов, шли туда не только ближние славяне, но такоже чехи, моравы, сербы, ляхи, дулебы и иные. И от того еще гораздо множились богатства острова Ругина.

Вот туда-то новгородцы и послали своих послов, ибо Дион, муж Гостомысловой дочери Умилы, княжил над теми русами. Внявши их челобитию, он отпустил с ними своих сыновей Рюрика, Синеуса и Трувора с большой дружиной и с семьями тех дружинников. А что в Новгород выселилось все их племя, это, вестимо, сказки, – ведь были они народом вельми множественным, да и почто им было покидать насиженное и столь удобное место? Оставаясь на своем острове, они еще долго держали в страхе всех соседей и одни из всех тамошних славян не поддались немцам. Только уже много позже, в те примерно годы, когда княжил на Руси Андрей Юрьевич Боголюбский, напали на них расплохом даны, пограбили все их богатства, разорили город Аркону и увезли золотого идола Световита. С того случая сила этих варягов-русов была уже не та, что прежде, однако, приняв от данов христианскую веру и платя им дань, они еще полтора века держали на острове свое государство, и правили там свои князья. И лишь вот теперь, в наши дни, покорили их немцы [105] . Вот тебе и весь сказ.

– Прими великую благодарность мою, Юрий Ярославич, за все то новое, что ты мне поведал, – с чувством промолвил Василий. – Всегда хотелось мне поболе узнать о нашей старине, да негде и не от кого было. Разве ныне человека с твоими познаниями часто встретишь! Воистину исполать тебе, княже! Ужели же ты не запишешь все это для памяти и науки потомству нашему?

– Записал я и это, и еще многое, что с помощью Божьей довелось мне узнать. Сумнительно только, что писания мои дойдут до далекого потомства. Сам ведаешь, в какое время мы живем. Вот хотя бы Муром наш три раза дотла был выжжен за последние сто лет, и еще не раз его выжгут. Доколе не сбросим мы татарского ярма и не поставим на Руси единого, крепкого хозяина, который положит конец усобицам, нет и не будет на всей нашей земле тихого и надежного угла.

– То истина, княже! Только сдается мне, что не за горами уже тот светлый час, когда отчизна наша будет единой и свободной!

Глава 37

Где черт сам не сладит, туда бабу пошлет.

Русская народная поговорка

Все утро следующего дня Василий посвятил осмотру муромских укреплений. Но мысли его были рассеянны, и он с трудом дождался обеда.

В трапезной ему и словом не удалось перемолвиться с княжной. Казалось, она избегала его и за столом даже ни разу не взглянула в его сторону. Эта нарочитая холодность, несомненно, обескуражила бы человека, плохо разбирающегося в особенностях женской души, но Василий, правильно разгадавший состояние девушки, только улыбнулся.

«Ну, боярин Снежин, кажись, твоя берет, – подумал он. – Не иначе как Ольга загодя тщится себя укрепить, боясь, что ослабнет при встрече нашей в саду».

Через полчаса после того, как закончился обед и все разошлась отдыхать по своим горницам, Василий спустился в сад. Почти безотчетно он направился прямо к тому месту, откуда смотрел вчера на Оку, и еще издали увидел Ольгу. Она сидела на той же скамейке, в тени густого дерева, устремив взор на расстилавшиеся за рекою лесные дали. В нескольких шагах от нее, на траве расположились две девушки, казалось, всецело поглощенные вышиванием.

– Любуешься рекою, княжна? – спросил Василий, бесшумно приблизившись сбоку. – Я тоже вчера глядел отсюда на всю эту благость и наглядеться не мог.

При звуке его голоса Ольга вздрогнула от неожиданности, и вся кровь внезапно сбежала с ее лица.