Русь и Орда

Заснув с этой мыслью, Василий, против обыкновения, проснулся поздно и, приведя себя в порядок, тотчас отправился на вчерашнее место, думая, что, если Фейзула приходила туда, надеясь на встречу с ним, она придет и сегодня, ибо видела, что он тоже ищет этой встречи. Но ее там не оказалось.

Тщетно прождав около часу, он за кустами подошел к стойбищу Чимтая и, оставаясь невидимым, долго еще высматривал, не появится ли Фейзула из какого-нибудь шатра. Потеряв наконец всякую надежду и собираясь уже возвращаться домой, он вдруг увидел ханум Кичик, шедшую к кибитке, которая стояла в нескольких шагах от того места, где он скрывался. Вспомнив, что Кичик близкая подруга Фейзулы, и чувствуя к этой женщине симпатию и доверие, Василий, недолго думая, вышел из-за кустов и направился прямо к ней.

– Привет тебе, достойнейшая и благородная ханум, – сказал он, почтительно поклонившись молодой женщине.

– Это ты, князь?! – с удивлением воскликнула Кичик. – Что ты здесь делаешь? Если подстерегал меня, то смотри, мой муж ревнив, как два шайтана! – со смехом добавила она.

– Прости меня, ханум, если я зря подвергаю тебя такой опасности, – ответил Василий, невольно и сам впадая в шутливый тон. – Я бы никогда не осмелился поднять свой недостойный взор на прекраснейшую и добродетельную жену почтенного Туй-ходжи-оглана. Меня привела сюда иная причина.

– Какая же? – с любопытством спросила Кичик.

– Я надеюсь на твою скромность, ханум, и на то, что ты не истолкуешь дурно моих намерений: я хотел увидеть Фейзулу.

– Вот как! – удивленно протянула Кичик. – Какими же побуждениями вызвано это не совсем обычное желание?

– Верь мне, ханум, – самыми чистыми! Я заметил, что последние дни она была очень печальна. И подумал: может быть, с нею случилась какая-то беда и ей нужна помощь друга.

– Ах, ты все-таки заметил, что последние дни она. была печальна? – с легкой насмешкой в голосе спросила Кичик. – Ты очень наблюдателен. Может быть, ты понял также, почему она была печальна?

– Этого я не знаю, ханум, и именно это я хотел бы выяснить. Не могла бы ты оказать мне милость и позвать сюда на минутку Фейзулу? Если тебе моя просьба кажется нескромной, прошу и тебя возвратиться: я буду говорить при тебе.

– Фейзула выйти не может, – после короткого раздумья ответила Кичик. – Она больна и лежит в своем шатре.

– Она больна?! – с тревогой воскликнул Василий. – Что с нею приключилось, ханум?

– О, ничего опасного, – ответила Кичик, взглянув на него потеплевшим взглядом. – Просто она много плакала, и у нее голова болит. Это скоро пройдет. Но для того, чтобы узнать причину ее печали и слез, тебе вовсе не нужно с нею видеться. Все это я могу объяснить тебе гораздо лучше, чем она сама.

– Сделай такую милость, добрейшая ханум!

– Так слушай: к Фейзуле сватается хан Хисар. Он уже два раза говорил ей о своей любви и о том, что хочет просить у Чимтая ее руки. И если он до сих пор этого не сделал, то лишь потому, что надеется сначала уломать Фейзулу: он боится, что Чимтай не отдаст ему дочь без ее согласия. Но Чимтай ее ни о чем не спросит, и Фейзула это знает. Хисар-мурза хорошая партия: он очень высокого рода и, вероятно, будет царствовать в Мавераннахре. Если он попросит Фейзулу в жены, Чимтай ему не откажет и свое обещание сдержит, что бы потом ни случилось: он честен и упрям как бык! Понимаешь теперь?

– Не совсем: почему же Фейзула так убивается, если Хисар столь завидный жених? Будет она царицей Мавераннахра, – с горечью добавил Василий.

– Потому убивается, что любит другого, – строго сказала Кичик.

– А этот другой?

– А этот другой или слеп, или не считает Фейзулу достойной своего внимания.

– Кто же этот ротозей? – пробормотал Василий.

– Я думала, что вы, русские, умнее! – расхохотавшись, ответила Кичик.

– Погоди, ханум! Что ты хочешь этим сказать?! – воскликнул пораженный Василий.

– Что она любит тебя, князь. И вот подумай теперь, каково ей сидеть и ожидать, что всякую минуту к Чимтаю может явиться ненавистный ей Хисар-мурза и получить ее в жены, пока ты ходишь по берегу озера и вздыхаешь!

– Она сама тебе сказала, что любит меня?

– Ничего она мне не говорила. Но я женщина, и у меня, благодарение Аллаху, глаза на месте.

– И ты уверена, что не ошибаешься?

– Так же уверена, как и в том, что говорю сейчас с самым недогадливым мужчиной, из-за которого даже обидно будет получить нагоняй от мужа, если он нас увидит!

– Ты все шутишь, ханум! А что же мне теперь делать?

– Это уж тебе виднее. Можешь поплакать вместе с Фейзулой над ее горькой долей или предложить себя в няньки ее детей от Хисара.

– Да брось ты свои насмешки, ханум! Скажи лучше, отдаст ее за меня хан Чимтай, ежели я посватаюсь?

– Думаю, что отдаст, если ты опередишь Хисара и если Фейзула скажет, что тебя любит. Но надо действовать быстро: у Хисара-мурзы глаза позорче твоих. Он наверняка уже кое-что заметил.