Русь и Орда

Беседа не клеилась, так как башкиры из почтения к столь высокому гостю старались хранить молчание и ни о чем не спрашивали, а на вопросы Василия о их жизни и быте отвечали коротко и неопределенно, явно боясь, что сказанное может послужить им во вред. Однако под конец, видя, что Василий держит себя просто и доброжелательно, они несколько осмелели, а когда он заявил, что не собирается гнать их из своего улуса или облагать данью, их натянутая угодливость сменилась искренним радушием. Особенно заметно его проявляла старшая жена бия.

Когда дождь прекратился и можно было ехать дальше, Василий, желая чем-либо отблагодарить хозяев и чувствуя, что денег они не возьмут, снял с пальца золотое кольцо с рубином и протянул его этой женщине. Она, видимо, пораженная такой щедростью, витиевато его благодарила, беспрерывно кланяясь, а когда он вышел наружу и уже готовился сесть на коня, быстро подбежав, сказала:

– Да сохранит Аллах на долгие годы твою славную жизнь, добрый господин! Но ты и сам береги ее. У тебя есть коварный и бессердечный враг, и он близко, бойся его!

– Кто же этот враг? – спросил изумленный Василий.

– Убирайся прочь, старая кобыла! – закричал в это мгновение бий, стоявший тут же, и женщина тотчас юркнула в кош. – Не слушай ее, пресветлый хан, – добавил он, обращаясь к Василию. – Она уже года два как потеряла разум и всем, кто ей попадается на глаза, говорит то же самое, что сказала тебе. Поезжай спокойно, и да сопутствует тебе Аллах! Никто здесь не захочет и не посмеет поднять руку на твою священную особу.

Василию слова бия показались достаточно убедительными, и вскоре он совершенно забыл об этом происшествии.

* * *

Возвратившись из этой поездки, которая продолжалась недели две, Василий сразу же взялся за достройку заложенного им городка. Он был уверен, что ему не придется долго здесь жить, и всеми своими помыслами стремился на Русь. Но его страстная натура требовала деятельности, к тому же хотелось оставить по себе какую-то вещественную память в этих диких местах, пусть и ненадолго отданных ему прихотью судьбы.

Было поставлено еще десятка три домов, причем, в соответствии с опытом минувшей зимы, их теперь делали лучше и теплее. Хотя сейчас он был и не нужен – на реке сделали причал, который, по мнению Василия, мог пригодиться в будущем. Вал вокруг города подняли повыше и начали ставить на нем солидный тын из заостренных наверху бревен сажени в две высотой.

– Когда же наш дворец начнешь строить? – полушутя-полусерьезно спросила однажды Фейзула. Она знала, что ее муж всем сердцем стремится к себе на родину и здесь оставаться не думает, да и сама она привыкла желать того, чего он желает. Но в глубине души Фейзула побаивалась переселения в этот неизвестный ей мир, где для всех, кроме Василия и Никиты, она будет чужой и для нее все, кроме них, будут чужими. И временами, сама себе в том не признаваясь, она почти надеялась, что обстоятельства заставят их остаться навсегда здесь, где так хорошо и спокойно можно прожить вдвоем с любимым мужем, в привычной обстановке на лоне ласковой и щедрой природы.

– А вот погоди, – ответил Василий, – коли в этом году не выгорит мое дело и надобно будет ожидать еще, тогда уж на то лето беспременно и о своем жилье подумаем. Только я камня не хочу – поставим себе деревянные хоромы, как на Руси. Они будут и теплее и краше, сама увидишь.

– Я и хочу деревянные. Чтобы тебе было привычно и ты бы не так тосковал по своей земле.

– Спасибо, солнышко, за ласку твою и заботу. Уж я такие хоромы сделаю, что и ты в них о своем шатре позабудешь!

– В следующем году уже и сын тебе помогать будет. Смотри, какой большой вырос!

– Ванюха мой! – воскликнул Василий, беря на руки сына и щекоча бородой его смуглые щечки. – Растешь, как гриб после дождя! И какой же ты синеглазый, шельмец! Скажи, где хочешь княжить – в старом или в новом Карачеве?

Малыш смотрел на отца серьезным, сосредоточенным взглядом, потом, как бы поняв, расплылся в широкой улыбке, показывая свой единственный пока зуб.

Глава 56

Знаю дела твои. И вот, Я открыл перед тобою дверь, и никто не может затворить ее.

Св. Иоанн Богослов

Стояли уже жаркие дни июля, когда случилось наконец долгожданное событие.

Однажды в тихий безоблачный вечер, когда последние лучи заходящего солнца золотили верхушки тополей, Василий отправился на вечерний клев в свою любимую заводь, чуть ниже городка. Здесь, зеленым дождем свесив в воду свои гибкие ветви, стояло несколько старых, кряжистых ив; густые заросли камышей подступали вплотную к противоположному берегу Миаса, а слева в него впадала какая-то безымянная речка, сплошь заросшая водяными лилиями. Этот тихий уголок манил и завораживал путника своею благостной красотой, к тому же тут водились крупные стерляди, и часто здесь отдыхавший Василий вскоре пристрастился к ужению. Оно действовало на него успокаивающе, и за этим занятием он привык обдумывать предстоящие ему дела.