Русь и Орда. Книга 2

Тулюбек– ханум хорошо понимала правильность всего это и сама удивлялась – почему ей так трудно признать это открыто? Слова Хаджи-Черкеса о том, что царствовать теперь будет Карач-мурза, а на престол сядет во всем покорное ему «чучело», застряли в се памяти как пропитанная ядом заноза. И даже сознавая, что Карач-мурза поступает разумно, ей теперь не хотелось с ним соглашаться, хотя самой себе она едва ли отдавала отчет в том, что ее к этому побуждает. Все же она не позволила темным чувствам восторжествовать над благоразумием, к которому примешивалась и немалая доля искренней признательности. Вспомнив, что обязана Карач-мурзе престолом и что он держит в своих руках ту силу, которая может ее с престола сбросить, она ласково сказала:

– Все это истина. Но для того чтобы за несколько минут врага сделать другом, нужно уметь говорить с ним так, как ты говорил с Хаджи-Черкесом. У тебя золотая голова и благородное сердце, оглан! Ты сдержал свое обещание, – вот, я сажу на том самом троне, на котором сидели великие Бату-хан и Узбек. Я повелительница Золотой Орды! Скажи, чем я могу наградить тебя? Совесть мне говорит, что я должна с этого начать свое царствованье.

– Мне ничего не нужно, ханум, кроме того, чем ты меня уже даришь.

– Сердце и любовь маленькой Тулюбек давно и навсегда отданы тебе, царевич. Но великая хатунь хочет, чтобы ты был ее главным военачальником и первым советником, чтобы, кроме нее, во всей Орде не было человека выше тебя! Она даст тебе много золота и много новых земель и новелит называть тебя великим огланом!

– Пусть наградит тебя всемогущий Аллах, ханум, и пусть. Он сделает твое царствование счастливым и долгим! Я не заслужил таких высоких милостей, но обещаю служить тебе верно, доколе ты сама этого захочешь.

– Я всегда буду этого хотеть, царевич! И пусть Аллах нам во всем поможет, как помогал до сих пор. А сейчас можно звать людей.

– Все уже ожидают, ханум, – ответил Карач-мурза и несколько раз хлопнул в ладоши. Дверь тотчас отворилась, и в зал вошел, с низкими поклонами, богато одетый мужчина средних лет, красивый, но уже начинающий полнеть. Это был Улу-Керим, только что получивший от великой хатуни звание везира.

– Мулла здесь? – спросил его Карач-мурза.

– Здесь, благородный оглан.

– Пусть войдет первым. А потом впускай темников, князей и иных вельмож. Объяви всем, что после целования Корана начнется пир.

Глава 41

Пока в Орде происходили все эти события, на Руси также не затихала борьба между князьями, претендующими на верховную власть.

Тяжела была судьба русского народа: несмотря на природное миролюбие и извечную мечту о тихой жизни «по правде Божьей», всегда он оставался далек от этого своего идеала, ибо жизнь бросала его из одной войны в другую, и только путем многовековой вооруженной борьбы удалось ему отстоять свою независимость и выковать свое прочное государственное единство. Но все же, на протяжении нашей тысячелетней истории, ни одному русскому государю не пришлось воевать столько, как Дмитрию Донскому.

В напряженной борьбе с Суздальскими князьями и в постоянных походах против удельных властителей, не желавших подчиниться Москве, прошло все его отрочество, а с 1368 года, едва достигнув восемнадцати лет, он вступает в пятнадцатилетнюю полосу беспрерывных и часто одновременных воин с великими княжествами Тверским и Рязанским, с Литвой и с татарской Ордой. И только лишь военный гений, несокрушимая воля и умение подобрать себе достойных помощников, а главное, – любовь и доверие русского народа обеспечили Дмитрию победу над всеми врагами и определили дальнейший великодержавный путь Руси.

Не прошло и месяца после того, как князь Михаила Тверской поцеловал крест Дмитрию и был отпущен из Москвы, – как здесь уже стало известно, что он поспешно укрепляет свою столицу и собирает большое войско. Цель этих приготовлений была совершенно очевидна, а потому Дмитрий Иванович, чтобы не дать противнику времени завершить подготовку, – не ожидая дальнейших событий, сам сейчас же послал свою рать на Тверь. Предупрежденный об этом боярином Вельяминовым, Михаила Александрович успел бежать Литву. Узнав о том, князь Дмитрий штурмовать Твери не стал, а простоявши под ее стенами два дня и для острастки разорив посад, отошел обратно к Москве.

Но два месяца спустя тверское войско, вместе с литовским, которое вел сам Ольгерд, вторгнулось в Московскую землю, этому походу Ольгерд приготовился давно, заблаговременно стянув к московским рубежам значительные силы. Но расчет литовского полководца строился не столько на многочисленности его войска, сколько на быстроте действий и внезапности удара. Русская летопись говорит о нем следующее: «Бе Ольгерду обычай: егда пойдете на войну, тогда убо никому же не ведомо, ни воинам его, ни воеводам, когда и на кот хощет вести свою рать, да не услышана будет дума его ушьми опришными, ни иноземными, ни гостьми, да не изыдут вести си в ту землю в нюже рать ведяше. И такс хитростью Ольгерд многи земли поймал и многи грады и страны полонил. Не токмо силою, елико умением воеваше».