Русь и Рим. Средневековые хронологи «удлинили историю». Математика в истории

Важнейшей особенностью статистических методов является то, что они основаны только на количественных характеристиках текстов и не анализируют их смысловое содержание (которое может быть весьма неясным и истолковываться по-разному). В этом их принципиальное отличие от методов работы историка. Из этого различия, кстати, видно, что математик, занимающийся анализом исторического материала, ни в коем случае не может и не должен пытаться подменить собой историка. Математик должен заниматься той частью содержащейся в древних хрониках информации, на которую историк никогда не обращал внимания. А если и обращал, то ничего не мог из нее извлечь ввиду огромной трудоемкости этой работы, не говоря уже о том, что к ней нужен совершенно иной профессиональный подход.

Поэтому мы снова и снова повторяем: историк и математик здесь не конкурируют. И если уж историки заинтересованы в объективном освещении истории, что, вне всяких сомнений, именно так, то совершенно не имеет смысла заявлять, будто математик вторгается в чужую сферу деятельности, в которой ничего не понимает. Математик занимается только своей частью работы. Поэтому-то мы и не предлагаем здесь окончательной концепции истории. Формировать структуру новой исторической хронологии мы прекращаем там, где кончается математика. Расставлять же по этой структуре «живой» исторический материал, выяснять, к примеру, настоящее название Троянской войны и т. п. мы не будем, это дело историков. Максимум, что математик может себе позволить, – это высказать несколько гипотез на темы «живых» деталей истории.

Иное дело – полученный с помощью математических расчетов костяк объективной исторической хронологии. Это – «сфера деятельности» математической науки, и сколько бы историк (с позиций скалигеровской хронологии) ни возмущался, эмоциями здесь не поможешь. Ибо после математического анализа скалигеровская хронология истории выглядит далеко не так уж убедительно. Но вернемся к главной теме. Опишем некоторые из новых математических методов, предложенных и разработанных А. Т. Фоменко.

ПРИНЦИП КОРРЕЛЯЦИИ МАКСИМУМОВ

Если взять для примера какую-либо древнерусскую летопись, то легко обнаружить, что текст внутри нее расположен неравномерно: какому-то году часто отведено в несколько раз больше места, чем соседствующим годам. Ничего удивительного. Конечно, летописцы не были такими формалистами-буквоедами, чтобы на каждый год отводить ровно страничку, ни больше ни меньше. А если год выдался скучный и писать не о чем? Или наоборот: столько произошло событий, что и на десять хватило бы? И наверняка, если сравнить работу летописцев из двух соседних монастырей, окажется: не сговариваясь, они почти всегда описывали год, богатый событиями, подробнее (рис. 35).

Рис. 35. Графики объемов двух летописей X и Y, рассказывающих об одной и той же исторической эпохе

Когда после этого историк (например, Н. М. Карамзин), исследуя и обобщая содержание древних летописей, писал свою «Историю», то и он, хотя и отбрасывая события малозначащие, неизбежно уделял этому году больше места в своем труде. Это процесс совершенно объективный, причем устойчивый. Даже взяв современный учебник по истории, где автор то и дело возвращается к уже обсказанным (изученным) временам, описывая их в новом ключе (то «крестьянские волнения в этом веке», то «торговля и промыслы», то «внешняя политика», то «борьба за объединение»), мы убедимся, что о годах, в исходных летописях и у Карамзина описанных подробней, здесь тоже сказано больше, чем об остальных (рис. 36, рис. 37).

Рис. 36. График «первичного фонда информации» C (t) и график «уцелевшего фонда информации» (то есть текстов, сохранившихся до эпохи М) делают всплески практически одновременно

Рис. 37. Графики уцелевших фондов информации делают всплески примерно там же, где и график первичного фонда C (t). Функции объемов летописей Xи Yделают всплески примерно в тех же точках, где и графики объема информации, уцелевшей до их времени