Русь изначальная. Праистория Руси

Тогда, всю зиму 810–811 годов, проведённую в Киеве, новгородцы ждали подкрепления от западных родичей, от вендов. После затмения Ягайла говорил так: «И Бравлин сказал, чтобы мы шли на врагов. И это нам знамение предвещает, что мы должны воевать, так как мы есть венды. И венды же сидят на земле, где Солнце-Сурья спит в ночи на своем золотом ложе (то есть на западе, на прежней родине). И там их земля есть. Об этом Сварог отцам нашим говорил. И они также братья нам из того края. И говорили они, будто притекут к нам в зимнее время и поддержат нас» (Лют II, 7).

То есть Бравлин и Ягайла надеялись на поддержку родичей, с коими тогда, тридцать лет спустя после исхода из Старгорода, сохранялись родственные связи. И помощь пришла: «И так сила Божеская явилась нам, дабы поддержать нас до конца. И так эти венды до Дона дошли, ибо мы о помощи молили».

К тому же, это было очень удобное время для похода, ибо тогда Византия была вовлечена в войну с болгарским царём Крумом, в коей вскоре (в том же 811 году) пал сам император Никифор, и Крум сделал из его позолоченного черепа кубок. Можно даже предположить, что Бравлин II и болгарский хан Крум действовали против Византии согласованно. Потому колонии Византии в Крыму остались без защиты метрополии.

Поход Бравлина на Сурож и города Причерноморья был сокрушающим. В «Житии Стефана Сурожского» о сём сказано: «И пленил (Бравлин) всё от Корсуня до Керчи, а затем со многою силою пришёл к Сурожу. В течение десяти дней бились между собой (горожане и рать Бравлина), и через десять дней Бравлин, силою взломав железные ворота, подошёл к церкви, к Святой Софии…»

Далее в житии говорится о том, что там Бравлин испугался призрака св. Стефана, затем крестился и повернул обратно, но «Велесова книга» ни о чём таком не упоминает. Напротив, очевидно, что тогда поход князя Бравлина был продолжен на Кавказ. Также битвы шли и на море, ибо потом воины Бравлина совершили морской набег и на южный берег Чёрного моря, на малоазийскую Амастриду (согласно «Житию Иоанна Амастридского»).

Так, Бравлин собрал воедино чуть не все славянские земли. И волхв Ягайла Ган тогда стал идейным вдохновителем создания «Державы Бравлина», раскинувшейся от Балтики до Лабы, также до Дуная, Дона и Волги, а также до Понта (Чёрного моря).

В те же времена, когда Ягайла вместе с воинами Бравлина был в южных краях, к нему попали летописи Руси Сурожской и Тмутараканской, где хранились также манускрипты Древней Русколани.

Именно тогда в проповеди Ягайлы, читаемые во время празднований Радогоща, стали включаться предания о временах Буса Белояра и более древних. Тогда же, очевидно, он более тесно ознакомился и с традицией христианской в храмах Сурожа, Херсонеса, Феодосии, имевших к тому времени восьмивековую историю.

И тут следует заметить, что «язычники» выступали против поругания своих святынь, но не рушили чужих. И думаю, именно потому в дощечках появляются и несколько выражений, созвучных христианской литургии, а также оригинальная, исходящая из славянской традиции, трактовка некоторых событий, известных также по библейской истории.

И именно в то время Ягайла обратился с призывом к единению всех славянских и союзных славянам родов в мощный союз. При Бравлине Русь собралась воедино от Балтийского моря и Новгорода до Дона. Итак, как и писал тогда волхв Ягайла Ган в «Книге Велеса», Русколань (Русь Арийская) стала возрождаться с севера.

Бравлин тогда решил расширить границы своей державы и на востоке, следуя не только примеру прародителей Ариев, но и, полагаю, также и вождя гуннов и славян Буримира. Возможно, его первое имя Буривой – суть память о сём великом вожде, брате Буса Белояра. Потому, усилившись на своих южных и западных границах, новгородские словене стали воевать на севере с варягами, а также совершать походы на восток, в Бьярмию.

В Иоакимовской летописи говорится, что Буривой, «иже девятый бе по Владимире», имел тяжкие войны с варягами, побеждал их, а также обладал всею Бьярмиею до реки Кумены. Но на той реке он был остановлен бьярмами, и в тяжком бою был ранен и укрылся в городе Бармы. Сей город, столица Бьярмии, был на острове реки Кумены, в неприступной крепости.

И там Буривой вскоре умер, и по нём была справлена тризна. А власть унаследовал его сын Гостомысл.