Русь книжная

Хороши особенно были два евангелия: „Хитрово“, дар боярина Хитрово Троице-Сергиевой лавре, как написано в дарственной, „ради древнего письма“. Боярин, наверное, не хотел держать у себя такую драгоценную рукопись и отдал ее в монастырь, чтобы за надежными стенами она сохранилась в веках. Она там и сохранилась в своем дорогом переплете, уже XVII века из рытого бархата — красного с желтыми цветами, писанная на пергаменте с миниатюрами и украшениями…

В этой рукописи — и знаменитый, хорошо известный по репродукциям ангел рублевского письма. Вот я его вижу живого, натурального. Он мастерски вписан в золотой круг. Но я была несколько разочарована глухими и тусклыми красками, мне показалась эта миниатюра, тонкого и очень искусного письма, по сравнению с иконами Рублева, не очень интересной…

Заставки же и особенно раззолоченные заглавные буквы, вроде ювелирных изделий, вклепанных в листы пергамента, хорошо живут на страницах рукописного текста, везде разные, очень смелые, иногда объемные. Особенно поражают буквы с „голубыми дракончиками“.

Весь этот декор повторяется с еще большей смелостью, с более густым интенсивным цветом в тех же „голубых дракончиках“, с тем же выпуклым неразгаданным золотом в стеблях букв в другой рукописи того же времени — евангелии Кошки (по имени боярина Кошки).

Два славных имени Феофана Грека и Андрея Рублева связывают с этими великолепными книгами. Я, конечно, чувствовала себя именинницей, держа их в руках».

Эти воспоминания Татьяна Маврина написала по просьбе «Альманаха библиофила». Редакция просила ответить на вопрос: «Ваша наиболее памятная встреча с книгой». Среди книг, которые «поразили в сердце за последние годы», Татьяна Маврина назвала две средневековые рукописи из монастырской библиотеки.

Там, где хранилась «Задонщина»

На далеком севере, вокруг древнего Белого озера, вдали от городов, а главное, в безопасности от врагов возникло несколько монастырей и скитов «заволжских старцев». Редкое чувство красоты было свойственно нашим предкам, позволявшее им возводить обители в удивительном единении с природой.

Сказочно хорош на вологодском просторе Кирилло-Белозерский монастырь. С горы Мауры, что недалеко от озера, открываются необозримые дали. В сизой дымке — суровые густые леса, уходящие к горизонту. Кое-где проглядывают синие глади озер; изумрудно просвечивают низинные луга. Над тихими водами поднимаются мощные стены, граненые башни и купола церквей. Весь этот неповторимый ансамбль создавался на протяжении столетий талантом и непревзойденным мастерством древнерусских строителей… Свыше пяти веков стоит этот богатырь — северный форпост Руси.

В самом конце XIV века, в 1397 году, в эту лесную глухомань пришли два монаха московского Симонова монастыря — Кирилл и Феропонт. Они решили, как говорится в одном жизнеописании, «далеко от мира удалиться».

Кирилл, прежде боярин Кузьма, на берегу озера, на холме вырыл землянку-келью. Летопись повествует:

«Место же оно, идеже святый Кирилл вселился, бор бяше велии чаша и никому же от человек тоу живоущоу. Место оубо гнало и кругло, но зело красно всюду яко стеною окружено водами».

Однако «безмолвствовать», как выразился сам Кирилл, пришлось ему недолго, сюда стали стекаться богомольцы и единомышленники.

Монастырь имел огромное значение для Московского княжества. И не только потому, что отсюда начинались все важнейшие пути, по которым шла торговля Новгорода с северными русскими вотчинами. Здесь же брал начало и путь к Уралу (к «Камню», или к «Каменному поясу») и в Сибирь. Важно было и то, что белозерские земли вклинивались в новгородские владения, а это давало возможность Московскому княжеству получить удобную позицию для наступления на Новгород. Кроме того, монастырь — это крепость, прикрывающая Русь с севера от посягательств Швеции и других государств.

Понимая все это, Кирилл стал активно собирать земли, присоединять их к монастырю — и дареные, и принадлежащие крестьянам. Но далеко не мирно шла колонизация края, как ее изображают в житийной литературе. Крестьяне смотрели на возникновение нового духовного центра как на бедствие. Известно, что местные жители несколько раз пытались поджечь кельи, чтобы помешать дальнейшему расширению обители.

Монастырь, пользуясь поддержкой князей и бояр, жертвовавших ему земли, делавших денежные и другие вклады, жаловавших соляные копи, — рос, укреплялся. Со своей стороны, он оставался верным союзником московских князей и в колонизации края, и в той борьбе, которая разгорелась в середине XV века за московский престол.

Не остался монастырь в стороне и от бурных идеологических схваток в различных слоях общества, был он и местом ссылки противников Ивана Грозного.

…Постепенно Кириллов монастырь набирал силу.