Русь Летописная

Потенциальных же и реальных пассионариев (князей, духовных пастырей, вдохновенных художников и подвижников), которые подсознательно ощущают внутреннюю энергетику матери-земли и благотворное излучение космоса, постепенно, как магнитом, перетянуло в Московский геоактивный регион с его повышенной теллурической энергетикой и оптимальными возможностями ноосферных контактов. Сравниться с Москвой по пассионарному потенциалу могут только Урал и Сибирь — однако они появились в ожерелье современной России позднее. Даже Санкт-Петербург, хотя и расположен в зоне сочленения Фенноскандии с Русской равниной, в силу скорее исторических, чем геофизических и космоэнергетических причин не смог более двух столетий удержать звание столицы и геополитического центра страны (чаша Москвы, так сказать, на весах истории попросту перетянула). Кроме того, многие из великих деятелей русской культуры, чье творчество было так или иначе связано с Северной столицей, родились — за малым исключением — за ее пределами: Пушкин, Грибоедов, Лермонтов, Достоевский, к примеру, так же, как и самый блестящий русский полководец-пассионарий — Суворов, по рождению москвичи.

С Москвой так было всегда: стоило только здесь появиться пассионарной личности, как она находила благодатную почву для великих дел. Лучший (но не единственный) пример — великий князь Дмитрий Иванович Донской (1350–1389) (рис. 130). Типичный пассионарий, рожденный в Москве (и умерший тут же), он подпитывался энергетикой своего родного города. Именно он — и никто другой — оказался единственным вождем, способным сплотить русских людей вокруг Москвы и привести их к победе над Золотой Ордой. Хрестоматийные примеры лучшее тому подтверждение.

Рис. 130. Дмитрий Донской

Как известно, за три года до Куликовской битвы великому князю Дмитрию Ивановичу (тогда еще не имевшему прозвание Донского) удалось убедить других князей выступить против золотоордынского воинства. На нижегородскую землю он привел дружины из Москвы, Владимира, Ярославля, Юрьева, Мурома, Переяславля, но сам вскоре возвратился домой, доверив управление своему тестю — нижегородскому князю Дмитрию Константиновичу. То, что случилось потом, вошло в историю как побоище на реке Пьяне (приток Суры, впадающей в Волгу). Река Пьяна вообще имеет какой-то настораживающе-мистический облик: на местности (и, соответственно, на карте) она образует петлю — так, что исток оказывается почти вблизи устья. Роковое же сражение, произошедшее в этой «петле», подробно описано в Симеоновской летописи под годом 6885 (1377):