Русь меж двух огней – против Батыя и «псов-рыцарей»

Несладко пришлось и Васильку — увидев несущуюся на его полк лавину закованных в железо поляков, он выдвинул вперед пешее воинство — прикрывшись щитами в рост человека, ратники опустили копья, и в эту стену с разгона врезались тысячи людей и лошадей. «Гони долгобородых!» — гремело над рядами польских рыцарей, когда они пытались проломить русский строй, — но не тут-то было! Рыцарство увязло в плотных рядах русской рати, и началась отчаянная рукопашная схватка — с боевым кличем «керелешь» ляхи ломили вперед, но падали под ударами копий и топоров. А Даниил тем временем обошел место сражения Ростислава с Андреем и вышел прямо на рыцарский полк бана Фильнея — княжеский рог протрубил сигнал, и галицкая дружина врубилась в венгерские ряды. Этого Фильней никак не ожидал, он в это время спокойно ездил среди рядов своего воинства, выжидая момента для удара, и рассуждал на тему, что «Русские стремительны в нападении: выдержим их натиск — они не могут выдержать долгого боя». Нападение русских было внезапным, но бан был боец опытный, а потому сразу же повел своих рыцарей в контратаку — княжеский воевода Шелв был ранен, а Даниил окружен венграми, которые стали стаскивать его с коня. Ударами боевого топора князь раскидал врагов и вырвался из полона, но, увидев, как на него несется венгерский рыцарь, убрал топор, выдернул из земли торчащее в ней копье и помчался навстречу врагу. Страшным ударом галицкий князь пронзил врага насквозь, и венгр рухнул на землю с обломком копья в груди, а Даниил помчался дальше, туда, где отчаянно бился бан Фильней. Но раньше его там очутился сын — Лев бросился на королевского полководца и разбил копье о его щит, но тут вихрем налетел Даниил с гриднями и ударом топора сбросил Фильнея на землю. Порубив стоявших на его пути венгров, князь прорвался к королевскому знамени, срубил знаменосца и встав на стременах, разорвал венгерский стяг пополам. Видевшие это рыцари дрогнули и обратились в бегство, а за ними следом побежали и воины Ростислава, а когда Василько опрокинул полки Флориана, бегство врагов стало всеобщим. За ними ринулись в погоню и гнали через поля и овраги — князь Даниил выехал на холм и, осмотрев местность, решил возглавить преследование, но брат Василько этому воспротивился, и погоня продолжалась без князя. Разбитое королевское воинство гнали до самой ночи, конница возвращалась из погони далеко за полночь, везя с собой много богатой добычи и гоня множество пленных. Воевода Андрей захватил в плен бана Фильнея, которому не удалось покинуть поле боя, и привел его к князю Даниилу, чтобы тот решил судьбу венгерского полководца. И вот тут галицкий князь продемонстрировал всю свою любовь к Западу, которую ему частенько пытаются приписать, — по его приказу Фильнея тут же прикончили, а вместе с ним перебили массу пленных рыцарей и дворян. Случай довольно редкий, но князь понимал, что врагам просто необходимо преподать кровавый урок, чтобы надолго запомнили. Даниил Романович искренне ненавидел западных захватчиков, и когда впоследствии искал союза с католическими державами против Батыя, то это вовсе не означает, что он преклонялся перед их ценностями — просто монголов он ненавидел сильнее. Но это будет потом, а в этот день, на поле битвы у города Ярослава, князь фактически возродил великую державу своего отца и на время положил конец агрессии католических держав на Юго-Западную Русь. Даниил выиграл главную битву в своей жизни, и эта победа положила предел внутренним смутам в Галицком княжестве, поскольку теперь никто не рисковал выступить против братьев Романовичей. Полный разгром нашествия с Запада поднял престиж Даниила на небывалую высоту, и через несколько лет венгерский король Бэла IV пожелает породниться с галицким властелином: «В тот же год прислал король угорский вестника, говоря: «Возьми мою дочь за сына своего Льва» (Галицко-Волынская летопись). Но главным своим врагом князь Даниил по-прежнему считал Батыя и теперь все свои силы направил на то, чтобы избавить Галицко-Волынскую землю от монгольской нечисти.

* * *