Русь меж двух огней – против Батыя и «псов-рыцарей»

Ну а дальше главное внимание автор уделяет фигуре Александра Невского — вот уж кому досталось от английского историка! Здесь его утверждения тоже достаточно голословны, хотя понять ученого можно — ведь именно Александр Ярославич являлся самым ярким символом той борьбы, которую Русь вела против Запада. «Претензию Александра представить себя могучим защитником русских против немецкой и особенно папской агрессии с Запада нельзя рассматривать с той серьезностью, с какой это пытаются делать многие советские историки». Но это отношение к русскому князю по крайней мере понятно — ведь когда читаешь «Кризис средневековой Руси. 1200–1304», то иногда возникает ощущение, что герой Невской битвы чем-то обидел английского историка, который эту самую обиду ему простить не может. Только обидел Ярославич не профессора Феннела конкретно, а весь Запад, который, пользуясь сложившейся ситуацией, пытался в XIII в. распространить влияние на Русские земли и поживиться за их счет. «Ваш папа — волк, а не пастырь» — эти слова принадлежат другому, не менее известному персонажу отечественной истории, но их явно мог бы произнести и князь Александр папским легатам. Сомнения терзают Джона Феннела и по поводу другого события — битвы на льду Чудского озера: «Но была ли эта победа столь великой? Явилась ли она поворотным моментом в русской истории? Или это просто митрополит Кирилл или кто-то другой, написавший «Житие», раздул значение победы Александра, чтобы скрасить в глазах своих современников последовавшее раболепствование Александра перед татарами». Все познается в сравнении — пусть Невский герой голову перед Ордой и склонил, зато натиск с Запада, который пришелся на один из самых страшных периодов отечественной истории, отразил. А сумев устоять в этот труднейший отрезок времени, в дальнейшем русские уже не дали западным агрессорам никаких шансов, а Раковорская битва знаменовала уже новый этап противостояния, который закончился уничтожением Ливонского ордена при Иване Грозном.

Но в то же время нельзя не отметить, что в книге Феннела есть много и положительных моментов, например, он очень четко указал на то, что Ипатьевская летопись сознательно искажает деятельность князей Северо-Восточной Руси по отражению монгольского нашествия. Поскольку отношения между Южной Русью и Русью Залесской по большей части были откровенно враждебными, то и летописец не мог питать к политическим врагам своего княжества добрых чувств, а потому выставлял их в негативном свете. То же самое касается и момента, когда наступила зависимость Руси от монголов: «Так называемое татарское иго началось не столько во время нашествия Батыя на Русь, сколько с того момента, как Александр предал своих братьев». По поводу предательства Невского замечу лишь, что именно его братья, Андрей и Ярослав, выступили зачинщиками смуты, когда Андрей вопреки всем обычаям в обход дяди Святослава и старшего брата занял Владимирский стол и начал проводить по отношению к монголам провокационную политику, что в итоге и явилось началом великого кровопролития. Ну а в остальном сам тезис верен — после того, как нашествие закончилось, ни о каком подчинении Северо-Восточной Руси монголам и речи не шло, страна была разгромлена, но не покорена, и вопрос этот встал лишь через добрый десяток лет. В целом же, подводя итоги, можно сказать, что, невзирая на существенные недостатки, книга у англичанина получилась интересной и более-менее объективной, чего при всем желании не скажешь о многочисленных работах на эту тему некоторых наших соотечественников.

* * *