Русь меж двух огней – против Батыя и «псов-рыцарей»

Видя, как под ударами камнеметов обрушилась городская стена, Батый немедленно распорядился о начале штурма – надо было не дать времени противнику опомниться и как можно скорее атаковать и закрепиться на валу. Но и русский воевода предвидел подобный поворот событий, а потому не стал дожидаться, когда упадет расшатанная стена, а просто убрал с нее людей, чтобы избежать напрасных жертв. И теперь русские воины толпились на близлежащих улицах и, сжимая оружие в руках, ожидали приказа идти в атаку и отбросить врага. Под грохот барабанов, с яростным боевым кличем монголы бросились на приступ и, преодолев заваленный ров, по лестницам начали карабкаться на крепостной вал. В ту же минуту заревели боевые трубы киевлян, и тысячи русских ратников бросились на вал с другой стороны, чтобы остановить вражескую лавину. Два людских потока столкнулись на гребне вала, и грохот от этого столкновения был слышен на много верст в округе – друг о друга ударялись и раскалывались щиты, с треском ломались копья, с лязгом скрещивались кривые сабли и прямые мечи. В первых рядах русского воинства бились галицкие гридни князя Даниила, страшными ударами больших красных щитов они скидывали с вала монгольских нукеров, били степняков палицами и шестоперами, а сзади напирали ратники ополчения, которые кололи врагов копьями и рогатинами. В лютой сече киевляне посекли первые ряды монголов, загромоздив их телами ров, но Батый только махнул рукой, и новые свежие тысячи устремились на штурм. Но русский воевода тоже внимательно следил за ходом развернувшейся битвы, стоя на каменной башне Лядских ворот, и по его приказу с разных концов города двигались к пролому колонны вооруженных ратников, которые сразу же вступали в бой, заменяя раненых и уставших. Нукеры подтащили к воротам таран, и огромное бревно грохнуло в окованные железом створки – по приказу Дмитра их завалили битым кирпичом и бревнами, поскольку осажденным теперь стало не до вылазок.

День и ночь бились на валах киевляне, сдерживая яростный натиск орды, штурм не прекращался ни на минуту, и через несколько дней стало ясно, что монголы одолевают – защитников становилось все меньше и меньше, они все реже могли сменять друг друга, а Батый постоянно вводил в бой свежие войска. Яростный натиск нукеров сбросил русских воинов с вала, но те отступили на улицы «города Ярослава» и там стали ждать атаку степняков. Ханские воины разобрали завал и распахнули створы – через Лядские ворота монгольская конница хлынула в город и начала растекаться по улицам Киева, но там ее встретили ратники и ополченцы. Бешено мчавшиеся кони напарывались на вбитые в землю колья, с перегородивших улицы телег киевляне поражали захватчиков топорами и копьями, а сидевшие на крышах домов лучники сбивали всадников стрелами. Смертельный бой разливался на улицах «города Ярослава», монголы рвались к «городу Владимира», но защитники бились столь отчаянно, что на несколько дней задержали продвижение врага. Сражались на улицах и папертях церквей, во дворах купеческих теремов и боярских хором, в домах простых ремесленников, на площадях и огородах – везде, где только могли пройти монголы. Под их яростным натиском часть отчаянно сражающихся горожан и дружинников отступила в громадный Софийский собор и накрепко там заперлась, поражая врагов из узких окон и с храмовой крыши. Бревном нукеры высадили двери в собор, но галицкие гридни перегородили узкий проход щитами в рост человека, а мужики ударами топоров нарубили в проходе целую кучу вражеских тел. Несколько раз бросались багатуры на штурм каменной твердыни и всякий раз откатывались, устилая каменные плиты пола своими телами.

Воевода Дмитр устало поднялся на каменную башню Софийских ворот «города Владимира» и оттуда смотрел на гибнущий город. Он понимал, что «город Ярослава» не удержать, что те, кто там сейчас бьется с монголами, обречены, потому что он скоро будет вынужден отдать приказ, чтобы закрыли ворота. Под их каменной аркой сейчас проходили израненные и истомленные боем воины, они несли и вели своих раненых товарищей, а вместе с ними бежали сотни горожан, стремясь укрыться в цитадели от беспощадных захватчиков. Но «город Ярослава» еще сражался, еще гремела битва за Софийский собор, на некоторых улицах ратники продолжали сдерживать монгольский натиск, давая шанс на спасение в Детинце тысячам людей. В некоторых районах занялись пожары, но монголы не дали им распространиться – им предстояло штурмовать «город Владимира», а делать это среди дыма и пламени очень не хотелось. Воевода, увидев, что вражеские войска опасно приблизились к цитадели, распорядился закрывать ворота, а сам отправился расставлять по местам бойцов.

* * *