Русь меж двух огней – против Батыя и «псов-рыцарей»

И в заключение о Десятинной церкви, последнем оплоте защитников «города Владимира». Дело в том, что здесь устоялось мнение о том, что когда горожане в ней укрылись, то монголы, не имея возможности прорваться внутрь, были вынуждены применить здесь стенобитные орудия. Но в летописях об этом нет ни слова, наоборот, все они единогласно утверждают, что церковные своды рухнули под тяжестью вскарабкавшихся на них людей, причем те, кто там спасались, тащили с собой и свое добро. «Народ спасался на церковных сводах со своим добром, и от тяжести стены обрушились» — так сообщает об этом заключительном акте киевской трагедии Тверская летопись. Посмотрим, что пишут остальные: «Людем же узбегшим и на церковь и на комар церковныя и с товары своими; от тягости повалишася с ними стены церковныя» (Ипатьевская летопись). А самое главное, что список летописей, которые именно так освещают последний аккорд борьбы киевлян с захватчиками, можно продолжать очень долго, но единодушие будет редкое — своды церкви рухнули от тяжести. На мой взгляд, если бы монголы действительно применили осадную технику, кто-нибудь из летописцев об этом обязательно бы упомянул, но таких сведений нет. К тому же была еще одна причина, по которой церковные своды могли обрушиться и без применения осадной техники. Вот что под 1230 годом сообщает Лаврентьевская летопись: «Потряслася земля Ростовская, Владимирская, Суздальская в самую обедню, так же, как и в Киеве и в Переславле, и в Новгороде, и по всей русской земле, и церкви каменные распались на части». О землетрясении сообщают и некоторые другие летописи, к примеру, I Софийская: «Трясеся земля, а солнце померче». А ведь Десятинная церковь была древнейшей каменной постройкой на Руси, заложенной князем Владимиром в 989 году. В том, что в результате землетрясения могло произойти повреждение конструкции сводов, нет ничего удивительного, но до поры до времени это было незаметно. А вот когда на них легла дополнительная нагрузка, поскольку на своды забралась масса народу, да еще с «товаром», то они не выдержали и рухнули.

В самой Десятинной церкви был обнаружен тайник, в котором нашли четыре человеческих скелета, железные заступы, веревки и два деревянных ведра — с их помощью, после того как рухнули своды, погребенные заживо люди пытались прорыть ход в сторону Днепра. За все время археологических раскопок на территории церкви было обнаружено 17 кладов — нагрудные украшения, браслеты, серьги, кулоны — вещи, которые принадлежали очень знатным и богатым людям, которые искали спасения от озверелых победителей за каменными стенами твердыни. Всего же, как отмечает академик П. Толочко, из более чем 40 монументальных сооружений Киева уцелело (да и то в сильно поврежденном виде) только 5–6, из более чем 8000 дворов — 200 (и те, видимо, были отстроены между 1240–1246 гг.), а из 50-тысячного населения осталось не более 2000. В ряде районов Киева, в частности в центральном, жизнь возродится только спустя несколько веков, ведь недаром, когда Михаил Черниговский набегался по Европе и после ухода монголов вернулся в разгромленный город, то поселился не в нем, а на острове — «живяше под Киевом во острове» (Ипатьевская летопись).

Подводя же итог всему изложенному, можно смело утверждать, что разгром Киева степными варварами отбросил его в развитии на несколько веков назад, низведя до положения обыкновенного захолустья. Отрар, Ургенч, Балх, Мерв — вот скорбный список величайших городов, по которым катком прокатилась монгольская орда, сровняв их с землей, и теперь к ним добавился стольный Киев.

* * *

Великий Завоеватель Александр Македонский, совершив поход на Восток, оставил после себя целый мир — наступила блестящая и великолепная эпоха эллинизма. А как же монголы, что осталось после их вторжения и чем Батый осчастливил человечество? А ничем не осчастливил побежденные народы этот варвар и убийца, а там, где прошла его орда, остались «только дым, земля и пепел», или другими словами — НИЧЕГО.

Ураган идет на Запад

Страхи князя Михаила 1240–1241 гг.

Михаил бежа по сыну своемь перед татары в Угры.

Ипатьевская летопись