Русь моя неоглядная

Семен Самко с отрядом белых пришел из Перми. На заводе выступали колчаковские агитаторы: «Записывайтесь в освободительную армию, отныне вы будете жить богато, но для этого надо возвратить старую власть. Каждому будет двухэтажный дом и прислуга». Сенька хвалился: «Уж я погоняю этих краснопузых, решили всех равными сделать. Я при царе двенадцать рублей в месяц получал, каждый раз мог по корове покупать, а сейчас что? Хлеб и тот по талонам. Мне большевистское равенство не нужно с голытьбой Осташей и Игоней!».

К вечеру третьего дня колчаковцы прорвались по Ильинскому тракту и вышли у деревни Картыши. Ударили с тыла. Перебили всех, а оставшихся в живых пленных расстреляли.

Старший урядник Ощепков велел отделить православных, тех, кто с нательным крестом, от остальной нечисти. Православных похоронили у часовни. Остальных разделили на три кучи – китайцев, татар, красноармейцев. Вырыли три общие могилы. Торопились. Могилы вырыли неглубокие, зато сверху насыпали высокие холмики пахотной земли.

С годами все заросло лесом, а на холмиках до сих пор ни одно деревцо не приживается, только плотным ковром разрослась земляника. Весной ягоды как капли крови алеют в молодой зелени.

8. Дороги фронтовые

Федор со Степаном под Сивой попали в красноармейский заградительный отряд. Оттуда на формирование. У Федора снова тиф. Возвратный – сказались скитания и простуды.

Весной 1919 года бросили на Петроград на Юденича, оттуда на Деникина, из-под Новороссийска – на Дальний Восток.

Осенью 1922 года при штурме сопки Волочаевской был изрешечен осколками гранаты. Выжил. Но раны не заживали, гноились. Списали подчистую. Зимой 1922 года прибыл домой. Мать Федосья через день бучила его в деревянной бочке с распаренным овсом и можжевельником. К весне раны очистились и затянулись.

По приходу домой жены в доме не застал. Матушка сказала, что слюбилась с молодым колчаковским офицером. При отступлении, с девочками 6 и 5 лет, подалась с ним. Брат Сенька Самков, который отступал с колчаковцами до Иркутска, сказывал, что много раз видел Дарью с детьми в обозе.

Под Иркутском полк поднял бучу, перебили сочувствующих Колчаку офицеров и перешли на сторону красных. После этих событий он более не встречал Дарью, как в воду канула.

Закончилась эпопея гражданской войны, крестьянам надо было думать о хлебе насущном, растить детей, одним слове жить дальше.

Глава 2. Воинская доблесть

За Отчизну

«Война! Война! Война!» – с надрывным криком несется по деревне тетка Настя. Мужики и бабы побросали работы, бегут по звонку, стоят, судачат, не знают что делать. После обеда приезжает почтальон Степан, подтверждает горестное известие. Василий, высоченный, белобрысый, мордастый, конопатый парень, велит молодой жене укладывать вещи в дорогу. С молодой женой прожил только год. Он знает, что ему надо идти первому, как служивому, у него опыт боев на озере Хасан. Дуня упала на колени, обхватила ноги Василия, завывает: «Никуда не пущу, родненький мой, ребеночка не успели сделать». Василий успокаивает: «Япошек били и немца побьем, к Покрову вернусь». Приходит дядя Федор, советует: «Не дергайся, а отгуляй как положено рекруту, я этого немца знаю, три года с ним пластался, года на три драки хватит».

На другой день принесли повестку из военкомата. Василий три дня прощался с родней в соседних деревнях. В Бершетских лагерях из служивых в течение недели сформировали полк. Василия, как обстрелянного командира отделения, назначили командиром взвода. Обмундировали, вооружили. Перед отправкой командование заверило, что вышибут фашистов и будут воевать на его территории. Эшелон шел почти без остановок. На третьи сутки проезжали Москву.

Ночью перед Смоленском их сгрузили и маршем за город. Смоленск бомбили. Город горел. В первый же день несколько раз попадали под бомбежку. Было много убитых и раненых. Командование приняло решение двигаться ночью. За Смоленском полк остановился в деревне Березовка. Василий зашел в соседнюю избу. Разговорились. Оказалось, что однофамильцы – Чебыкины. Очень удивился, что за тридевять земель тут живут люди с такой родной и непонятной фамилией. Дед сказал, что в этом конце деревни двенадцать семей – Чебыкины. После обеда передали, что прорвались танки в сторону деревни. Есть приказ: любой ценой задержать их.

Деревня была большая, полсотни домов рассыпались на взгорке. Справа и слева поля, за полями болота. Перед деревней поле уходило клином далеко за горизонт. Посередине клина вилась широкая наезженная дорога. Командир приказал одному батальону занять позиции справа, другому слева от деревни, а батальону Василия оседлать самое узкое место клина, между болотинами, шириной километра полтора. Батальон расположился на гривке. Впереди метров за тридцать овраг с крутыми берегами, по которому бежал ручеек. Быстро разобрали мост через овраг. Бревна пошли на блиндажи. Окопы в песчаной почве рылись легко, но быстро осыпались.