Русь нерусская: как зарождалась «рідна» мова

Избежала украинизации лишь закарпатская диаспора в Северной Америке. Эмигранты помнили о своей национальной принадлежности. Они издавали газету «Свободное слово Карпатской Руси», в которой защищали свою точку зрения. «Для нас, русских из Карпатской Руси, совершенно непонятно, почему мы вдруг должны отречься от своего тысячелетнего русского имени и перекреститься в «украинцев», и почему мы должны заменить наш русский литературный язык, который мы до сих пор считаем своим, украинскою мовою, — писала газета. — Наш народ в Карпатской Руси в течение всей своей истории не называл себя иначе, как русским. И все его соседи, волохи (румыны), мадьяры, словаки и немцы его называли русскими… «Украинцем» себя у нас никогда никто не называл, и у нас не было никакого "украинского" движения до тех пор, пока, после Первой мировой войны, Карпатская Русь не попала под власть чехов, и пока чешское правительство не начало насаждать его у нас через посредство униатской церкви и бежавших из Польши украинских самостийников, воспитанных австрийским правительством с целью расчленения России. Но, невзирая на все старания чешского правительства, не брезговавшего никакими средствами, невзирая на миллионы чешских крон, израсходованных на украинскую пропаганду, незаконную украинизацию школ, украинство у нас не восторжествовало во время чешского режима. Украинствующие составляли после двадцати лет чешского управления Карпатской Русью незначительное меньшинство… Касательно украинской мовы необходимо отметить факт, что у нас не только наша интеллигенция, но и простой народ этой мовы не признал своей. Украинствующих галичан, говорящих мовою, наш народ называл не иначе, как "полячками". Если на какой-либо сходке выступал "украинец", говорящий мовою, то на вопрос, кто там говорил, получался непременно один и тот же ответ: "Был там какой-то полячок". О русских же эмигрантах из России, говорящих на русском литературном языке, наши крестьяне говорили, что они говорят "твердо по-русски", подразумевая, что они говорят настоящим литературным русским языком».[591]

После Второй мировой войны была украинизирована и Пряшевская Русь — самая западная часть этнической русской территории, оставшаяся в составе Чехословакии. Там украинский язык вместо русского был введен в школах в 1952 г. постановлением ЦК Компартии Словакии. Население протестовало, требовало сохранения русского образования. Но власть твердо стояла на своем, а ненькопатриоты жаловались на «низкую национальную сознательность и национальное равнодушие украинских трудящихся». В конце концов, ЦК Компартии Словакии постановил развернуть «политико-воспитательную работу, направленную на повышение национальной сознательности украинских трудящихся»[592].

Так вся Юго-Западная Русь оказалась украинизированной. И, говоря словами печально известного деятеля, сегодня мы имеем то, что имеем. Украинский язык, еще несколько десятков лет назад почти никому непонятный, вызывавший только насмешки и неприязнь, возведен в статус государственного, именуется «рідною мовою», принудительными мерами внедряется повсеместно. Украинские газеты начала XX века, которые из-за непонятности языка в то время почти никто не читал, ныне в состоянии прочитать любой выпускник средней школы. (Экземпляры этих газет сохранились в крупных библиотеках и желающие могут сами во всем убедиться). И. М. Стешенко оказался прав: если новый язык насильно навязывать нескольким поколениям подряд, он становится привычным и понятным. Но прав оказался и И. С. Нечуй-Левицкий: привычное и понятное все-таки не стало родным. Ведь большинство из тех, кто при различных опросах и переписях называет украинский язык родным, делают так только потому, что с детства им внушали, что они — украинцы и родной язык у них должен быть украинский. На самом же деле, эти люди говорят или чисто по-русски, или на так называемом «суржике», т. е. на все том же малорусском наречии, сильно украинизированном за последние десятилетия (ведь в распоряжении украинизаторов, помимо прочего, появились такие действенные средства, как радио и телевидение), но все же не утратившем признаков общности с русской литературной речью.

В этом отношении интересны данные опроса, проведенного в Киеве Институтом социологии НАН Украины в апреле 2000 г. При ответе на вопрос: «Какой язык Вы считаете родным?» 76 % киевлян — украинцев по происхождению назвали украинский. Когда же социологи несколько перефразировали вопрос: «На каком языке Вы общаетесь в семье?», только 24 % киевлян — украинцев ответили, что на украинском[593]. «В ответах на вопрос о родном языке респонденты нередко отожествляют его с этническим происхождением, — отмечает заместитель директора Института социологии НАН Украины, доктор социологических наук Н. А. Шульга. — Поэтому для того, чтобы получить более объективную картину распространения языков в разных сферах жизни, необходимо задать вопрос не только о родном языке, но и на каком языке люди общаются в разных обстоятельствах»[594].