Русь: от славянского расселения до Московского царства

Галицкий летописец середины XIII в., рассказав о визите князя Даниила Романовича к Батыю (1245 г.), горестно восклицал: «О зле зла честь татарьская! Данилови Романовичю князю бывшу великоу, обладавшоу Роускою землею, Кыевомъ и Володимеромъ и Галичемъ со братомь си, инми странами, ньн сдить на колноу и холопомъ называеться (вар.: называет и), и дани хотять, живота не чаеть, и грозы приходять».[1116] Эмоциональный характер данного текста вроде бы склоняет к истолкованию термина холоп как метафоры — «унизился, как холоп» (вероятно, поэтому его употребление здесь не привлекло внимания исследователей). Но по прямому смыслу текста речь идет о наименовании Даниила «холопом» (после чего следует отнюдь не метафорическое «дани хотят»): если правильно чтение «называеться», то он сам назвал себя холопом хана, если «называет и» (т. е. «называет его») — то Даниила назвал своим холопом Батый.

Согласно московскому летописанию 70-х гг. XV в., боярин И. Д. Всеволожский в своей речи к хану Улуг-Мухаммеду в 1432 г., во время спора Василия II с Юрием Дмитриевичем в Орде о великом княжении, назвал себя «холопом» великого князя: «Государь волныи царь, ослободи молвити слово мн, холопу великого князя».[1117]

Дважды употребляет термин «холоп» по отношению к представителям индийской знати Афанасий Никитин в своем «Хожении за три моря» (путешествие его имело место в конце 60-х — начале 70-х гг. XV в.): в одном случае Асад-хан, лицо, близкое к великому везиру Бахманидского султана Махмуду Гавану, определен как его «холоп» («Ту есть Асатхан Чюнерскыа индийскый, а холоп Меликътучаровъ. А держит сем темъ от Меликъ-точара»), в другом «холопом» султана Мухаммед-Шаха III назван либо Мелик Хасан, султанский наместник Телинганы, либо тот же Махмуд Гаван («А земля же таа Меликъханова, а холоп салтанов»).[1118]

Связать эти случаи применения термина «холоп» к знатным лицам с влиянием окружения Софьи Палеолог невозможно.

Не был замечен и тот факт, что к периоду, когда термин «холоп» уже постоянно применяется в качестве обозначения знати Московской Руси по отношению к своему правителю, относится большое количество фактов его употребления в сфере межгосударственных отношений. В грамоте, присланной грузинским (кахетинским) царем Александром Ивану III в 1483 или 1491 г., Александр именует себя «холопом» московского князя («Великому царю и господарю великому князю ниское челобитье. Ведомо бы было, что из дальные земли ближнею мыслью менший холоп твой Александр челом бью… И холопству твоему недостойный Александр»).[1119] В 1497–1502 гг. термин «холоп» неоднократно употребляется в переписке Великого княжества Литовского с Большой Ордой и Крымским ханством. «Холопом» именуется здесь преимущественно Иван III. В посланиях хана Большой Орды Ших-Ахмета великому князю литовскому Александру Казимировичу 1497, 1501 (четыре письма), 1502 гг., Александра Ших-Ахмету (1500 г.) и «князя» Большой Орды Тевекеля Александру (1502 г., два письма) он назван «холопом» Ших-Ахмета;[1120] в еще одном послании Александру 1497 г. Ших-Ахмет, вспоминая о событиях 1480 г., называет Ивана «холопом» своего отца Ахмата и отца Александра — короля Казимира IV;[1121] в послании Александра Менгли-Гирею 1500 г. «холопами» предков крымского хана поименованы предки Ивана III.[1122] Наконец, согласно одному из посланий Тевекеля Александру 1502 г., Иван III сам предложил Ших-Ахмету быть его «холопом».[1123] Можно было бы, конечно, объяснить такую терминологию стремлением унизить политического противника, напомнив о его недавней зависимости от Орды применением уничижительного определения. Но в одном послании Ших-Ахмета Александру 1501 г. «холопом» хана назван бывший тверской князь Михаил Борисович, живший в Литве и являвшийся потенциальным союзником Орды: «Ино тепер бы вамъ то зведомо было, што жъ Михаило Тверскии мои холопъ был, ино я его хочу на его отъчыну опять князем вчынити».[1124] Наиболее же примечательно послание 1505 г. Довлетека, одного из высших сановников Крымского ханства, Александру Казимировичу (в то время уже не только великому князю литовскому, но и королю Польши). В нем Довлетек неоднократно именует себя «холопом» короля: «На мое, холопа своего, слово гораздо веръ. отъ мене, холопа своего, ведаи. На мое, холопа своего, слово, гораздъ уведавъ.» Причина этого определения видна из текста послания: Довлетек вспоминает, что его предок «правъдою служил» Витовту, троюродному деду Александра.[1125] Ясно, что автор послания не видел в таком словоупотреблении ничего для себя уничижительного. Византийское влияние на употребление термина «холоп» в татарско-литовской переписке конца XV — начала XVI в., разумеется, следует исключить.